Убыр: Дилогия. Шамиль Идиатуллин

выяснилось, что зрение восстановилось не полностью, – мама видит все-таки хуже меня и папы, но лучше, чем Дилька, у которой, кстати, не настоящая близорукость, а астигматизм: это когда глазное яблоко неправильной формы.

      – Было у тебя пять с половиной, да? Ну, сейчас, значит, порядка минус двух, – сказал папа, поразмышляв.

      – Рустик, но так же не бывает, – сказала мама тонким голосом.

      Папа пожал плечами:

      – Значит, бывает. К окулисту сегодня запишись. Пусть посмотрит.

      – Конечно.

      Папа нежно поцеловал маму, смущенно посмотрел на нас, поцеловал Дильку и меня и сказал:

      – Слушайте, люди. А я один так жрать хочу?

      Жрать хотели все, поэтому хором ломанулись на кухню – то ли готовить, то ли есть наперегонки. Одна Дилька, диаволически захохотав, заперлась в ванной, ликующе сообщив, что будет долго-долго чистить зубы и никого не пустит. А у нас санузел совмещенный. Но хватило ее диаволизма на три минуты. Прибежала как миленькая и стала ныть, что может хотя бы сыр нарезать.

      Толпой, оказывается, все готовится быстрее – даже сосиски сварились мгновенно. И съедается быстрее. А мы давно так не завтракали – все вместе, громко и радостно. Папа, который, между прочим, по утрам не ест – он кофе пьет, ну с бутербродом иногда, тоню-юсеньким, – мёл все подряд, как кит. Мама зато мало ела. Кусочек отрежет, клюнет – и опять айда щуриться то в окно, то на телевизор. И улыбается. Наконец прыснула и сказала:

      – Все время проснуться боюсь.

      – Ущипнуть? – деловито спросил папа, рыская взглядом по зачищенному столу.

      – Да я себе уже таких синяков насажала… Рустик, а почему, а? Как так могло-то?

      – Ну, чудеса аквапарка, воздействие хлорированной воды на падающий организм. Может, нерв удачно об воду ушибла. Врач скажет. Ты доедать будешь?

      – Нет, какое там доедать… А, возьми, конечно. Кушай-кушай, поправляйся.

      Папа, не реагируя на подколы, в два движения закинул все с маминой тарелки в пасть – в натуре пасть, мне показалось на миг, что она на пол-лица распахнулась. Я моргнул, присмотрелся – нет, все нормально.

      Дилька сказала вредным голосом:

      – Наиль, а мы не опаздываем?

      Научил ее время распознавать – на свою голову.

      Мы не опаздывали, но вставать и выходить было самое время.

      Я с хлюпаньем допил чай – никто даже замечание не сделал – и рванул в прихожую, чтобы быстренько одеться и сказать Дильке, что одну ее ждем, между прочим. Но все же задорные с утра, блин, рванули за мной. Весело получилось, зато без жертв.

      Мы уже стояли на пороге, папа побежал себе еще бутерброд сделать, мама проверяла, всё ли мы взяли: ранец, рюкзак, сменная обувь, шарфы не забыли, Наиль, на голову надень, надень, я сказала! Наушники вынь – и вообще, договаривались телефоном не размахивать. Или Дильку по пути потеряешь, или в школе отберут.

      – Кто отберет? – хмуро спросил я, убирая телефон из куртки в брюки. – Хулиганы эти твои?

      – Директор, – коротко сказала мама, и тут мне возразить было нечего.

      И