Метаморфоза. Апостолы бытия. Юрий Кривенцев

Эта «антидиффузия» противоречит второму началу термодинамики. Ни одна система не способна самопроизвольно переходить из неупорядоченного состояния в упорядоченное.

      Масару хохотнул:

      – Перефразируя Шекспира, могу сказать: «Есть многое на свете, друг мой Фаусто, что и не снилось нашим мудрецам».

      По столешнице прытко шмыгнул рыжий таракан и нахально замер около стакана с реанимированным коктейлем, вяло подергивая усиками, будто дивясь наглядному опыту по опровержению фундаментальных законов природы.

      – Почему ты его не прихлопнешь? – Кобо изучающее уставился на собеседника.

      – Я…

      – Извини приятель, это был риторический вопрос, – японец расслабленно откинулся на спинку стула. – Сказать по правде, я знаю тебя. Уверен, за всю свою жизнь ты не убил ни одного существа, ну, за исключением рыбы, конечно (хобби, что поделаешь). Про таких говорят: «мухи не обидит». Нет-нет, – он предупреждающе поднял ладонь, – пойми меня верно, я не осуждаю, наоборот, уважаю. Ты особенный.

      – Чем же?

      – А сейчас еще один эксперимент, – проигнорировав вопрос, Кобо сделал молниеносное движение, ловко поймал усатого наглеца и безжалостно сдавил его пальцами. Мертвое насекомое тут же прекратило сучить лапками. – Дай руку.

      – З-зачем?

      – Просто поверь.

      Фаусто протянул раскрытую ладонь, в которую Масару бесцеремонно поместил тельце членистоногого.

      – Смотри. Не шевелись.

      Время шло. Секундная стрелка на циферблате настенных часов сделала полный оборот и пошла на второй. Вдруг таракан дернул лапкой, второй. Еще мгновение и воскресший усач ловко перевернулся и шустро юркнул вниз по ножке стола.

      – Святые угодники! – обалдевший бухгалтер был на грани обморока. —Может я сплю?

      – Нет, друг мой, это явь.

      Лопес обхватил руками раскаленный лоб, рассеянно ероша черные густые волосы. Мир переворачивался с ног на голову. Слишком много чудес для одного дня.

      – Но такого просто не может быть!

      – Ты прав. Это невозможно, если рядом не присутствует исключительное существо.

      – Ты о себе?

      – Нет, о тебе.

      – Что?! Объясни. Я ничего не понимаю.

      – Дружище, ты – уникум, единственное создание во вселенной в своем роде.

      – Я? Хм. В чем же моя исключительность?

      – Не торопись. Преждевременные знания губительны. Но, даю слово – ты непременно все узнаешь.

      Фаусто бессильно уронил тяжелую голову на раскрытые ладони.

      «Может это трюк? Нет, я своими глазами видел, как он сдох».

      Тут же новая мысль: «откуда он узнал, что я люблю рыбачить?».

      Катаклизм! Буря! Лавина событий.

      Пара обычных, на первый взгляд фокусов выбила его из колеи. Для Лопеса это было слишком. Он внутренне оцепенел. Хотелось закрыться, защититься, забраться внутрь уютной яичной скорлупы и тихо сидеть в маленьком защищенном мирке не высовываясь. Всю свою жизнь, до сего дня, он прожил ровно, спокойно, как маленькая