Космический учитель. Роман Евгеньевич Комаров

когда мисс Меррик показала нам отряд пехотинцев. У вас на голограмме много риса?

      – Не риса, а рисинок. Я не считал. Думаю, несколько тысяч.

      – Тогда это надолго.

      Гудение альдебарранца было громким и надсадным, перекричать его я не мог, поэтому взял паузу. Скучающий волножитель запел: «Тфффа кусоччччиккка кааалпасссссски!» Он менял ритм песни так, чтобы «уканье» одноклассника выглядело естественным аккомпанементом.

      Тем временем бактерия вслух рассуждала:

      – Михаил – еда? Да. Еда – Михаил? Да-да.

      – Вы ошибаетесь, – строго сказал я. – Люди несъедобны.

      – Откуда вы знаете? – поинтересовалась Мармала. – Пробовали?

      – Нет, конечно! Мы на Земле не едим друг друга.

      – Я слышать другое, – с сомнением в голосе протянул Нрд. – Вы есть курица. Вы есть корова. Объясняй как?

      – Курица и корова – не люди.

      – А кто тогда люди?

      «Вот, наконец, и начались вопросы посложнее», – подумал я. Пора показать свои знания. И тут я принялся рассказывать им о Платоне, Дарвине, Фрейде, о последних веяниях в философии, о принципах пангуманизма Доминиона, сам удивляясь, как все это задержалось в моей голове. А я, оказывается, эрудит! Дикий и необузданный.

      Пока я читал лекцию, шуршуны опять достали свою тряпку, свили из нее гнездо и улеглись туда пирамидкой. Цефеанин раскрыл нож, центаврианка – журнал мод. Одна только бактерия смотрела мне в рот с интересом, и то только потому, что заметила там язык и заинтересовалась его причудливыми движениями. Разозленный, я кликнул файл с «Миллионом алых роз» и врубил звук на максимальную громкость. Ученики вздрогнули и испуганно посмотрели на меня. Шуршуны истерически взвились под потолок, таща за собой гнездо, потом полетели к двери, но я ее предусмотрительно заблокировал.

      – Что у вас происходит? – послышался из-за двери голос Леклера. – Динамики сломались?

      – Нет! – прокричал я. – Мы любим громкую музыку.

      Леклер разблокировал дверь и прищуренным глазом осмотрел учеников.

      – Вы мешаете соседней группе. У них контрольная.

      Я убавил звук и развернул экран с текстом. Леклер, который уже собирался уйти, вдруг подскочил на месте, как заяц. Между его ног пытался протиснуться Снорри.

      – Почему пустить не? Класс внутрь Снорри наружу.

      – Проходите, проходите, – смутился Леклер, и, сделав мне предупреждающий знак бровями, скрылся за дверью.

      – Железа, – с довольным видом сказал Снорри. – Утро плохо. Доктор трогать Снорри весь. Слизь течение и запрет шмыга. Вирус злобный поражать мозг щупалец селезенка. Таблетка какой разный. Уколы тож. Снорри здоровый. И Снорри здесь где. Михаил учитель рад?

      Степень моей радости могли описать только отрицательные числа. Или иррациональные. Какие-нибудь квадратные корни из икса и игрека.

      – Проходите, – сказал я.

      Снорри добрался до своего места, вынул откуда-то огромный носовой платок и принялся усиленно сморкаться. Песня закончилась, но тишина так и не наступила, потому что Шпыш подхватил мотив и