Космический учитель. Роман Евгеньевич Комаров

раздвоенный язык.

      – Я понимать правильно цветок быть не цветок?

      – В некотором смысле, да.

      – Конечно, песня не о цветах! – весело сказала Мармала и так пнула своего толстожала, что тот откатился к дальней стене и перевернулся вверх колесиками. – Как я раньше не догадалась? Вы, земляне, часто говорите, что дети – цветы жизни. Герой песни вошел в период сброса рогов и выносил для любимой миллион эмбрионов! Но стеснялся об этом сказать.

      Я окончательно запутался в происходящем. А сброс рогов отозвался в моем сердце нестерпимой болью. Я набрал в грудь побольше воздуха, чтобы объяснить центаврианке, в чем она не права, но тут прозвенел звонок, и я сказал:

      – Вот и подошел к концу наш увлекательный урок. Я предлагаю вам подумать над текстом песни дома. К вечеру сегодняшнего дня вы должны прислать мне на почту эссе. Тридцать строк. Темы на выбор: «Мое любимое блюдо» или «Роль цветов в жизни землян и моего народа: сравнительная характеристика». Всем спасибо, все свободны!

      Ученики один за другим покидали класс, а я в бессилии развалился на стуле. Впереди у меня еще было две лекции в группе продвинутых кристаллов с метановой планеты Гипериум-451F. Готовиться к занятию не пришлось: все материалы предоставил профессор Виноградов, моя задача – только их озвучить. Но я должен был читать лекцию в противогазе. На нормальные ринопленочные фильтры у школы денег не нашлось, поэтому закупили старинные масочные устройства с классическими хоботками и простыми линзами. Я потренировался в каюте и чуть не умер. А мне три часа надо продержаться, пусть и с перерывом.

      Тем не менее лекции прошли успешно. Я потерял сознание всего пять раз. Кристалл были вежливы, внимательно слушали. К их несомненным плюсам относилось и то, что у них отсутствовали органы речи. На мой взгляд, побольше бы таких учеников! Одно удовольствие работать.

      Я вернулся в учительскую, когда там почти никого уже не было. У терминала копалась в документах Мариам Каплан, учительница музыки. Она обучала в основном волножителей и сколотила из них хор, который готовился к выступлению на Земле. Для них уже перестраивали центральный концертный зал в столице Доминиона.

      Мелани сидела за столом и грустно пила чай.

      – Как денек? – спросил я.

      – Достали! – сказала она. – Нет, ты погляди, какую чушь пишут!

      И она развернула передо мной окно с сочинением одного из своих учеников. Я пробежал текст по диагонали и улыбнулся.

      – А что, получилось остросюжетно. Особенно тот момент, где говорится, что «Гитлер ратоборствовать в Русь».

      – Ох, – простонала Мелани. – И это ведь еще не худшее!

      – Вы с ними не дошли пока до истории Доминиона?

      – Даже браться за нее не будем. А то меня уволят. Они все понимают не так! Я объясняю, объясняю, а толку нет.

      Мне сразу стало легче на душе. Не один я страдаю. Учительский коллектив дружно стонет под гнетом инопланетного тугодумия.

      – Предлагаю пойти развеяться, – сказал я непринужденно. – Выпьем по коктейлю?

      Мелани