Космический учитель. Роман Евгеньевич Комаров

сказал я, с опаской глядя в меню. – А что тогда брать?

      – Лично я худею, – заявила Мелани. – Поэтому возьму только сок. Его хотя бы делают из земных порошков.

      Да уж, если травиться – так родным, отечественным. И все же я рискнул и взял бутерброд с курятиной. На вкус она была, как картон, зато характерно распадалась на волокна, никуда не пыталась сбежать и пахла весьма достоверно. То есть почти ничем не пахла, в отличие от нозеанцев, которые сидели за соседним столиком и усиленно пыхтели, по очереди пытаясь затолкать в необъятные рты колючий плод двудомной водоросли кибиццу.

      Вернувшись в каюту, я увидел голосовое сообщение от секретаря профессора Виноградова.

      «Прошу срочно явиться в офис 320А. Третья палуба. Код доступа – ФФФ1».

      Началось, подумал я с грустью. Сейчас будут умолять остаться, рыдать, обещать повысить зарплату на целых пятьдесят кредитов в месяц. Как отбиться, что сказать? Не справился с обязанностями, прошу отпустить на вольные хлеба? Дома заболела двоюродная собачка зятя сестры мужа, и надо срочно лететь к ней в больницу? Ладно, что-нибудь придумаю по дороге.

      Проходя по третьей палубе, я мельком увидел, как Снорри демонстрирует собравшимся вокруг него удивленным шарам мой бывший глобус. У меня сразу отлегло от сердца. И да, пожалуй, буду врать про собачку. Страшно больна, без меня никак не выживет.

      Набрав код доступа, я вошел в приемную. Секретарша, грузная женщина с перманентом и в роговых очках, властно указала мне на стул. Я сел. Я насторожился. Образ умирающей собачки медленно гас в моем сознании.

      – Михаил Евгеньевич? – спросила секретарша строгим голосом. Таким обычно зачитывают права перед арестом.

      – Он… То есть я. Да, это я.

      – Мы получили ваше заявление об увольнении. Что вы можете на это сказать?

      – Что я увольняюсь, – пролепетал я. – Чрезвычайные обстоятельства. Мне жаль.

      – Вам жаль? Чего?

      – Ну… увольняться.

      – Так не увольняйтесь! – грозно сказала она. – Вы понимаете, в какое положение нас ставите? В школе сорок ставок людьми не охвачено. Работаем в три смены! Вы подставляете коллег!

      Я молча изучал ковер под ногами. Интересный все-таки узор. Цветы, птицы. И ворс хороший, добротный, еще не притоптан.

      – Почему молчите? – прогремела секретарша.

      – Давайте вы меня просто уволите, и я пойду, – сказал я. – Мне правда очень надо домой.

      – Вот так, да? Хорошо же! Зайдем с другой стороны. Вы читали наш контракт?

      И тут у меня засвербело под ложечкой. Не читал! Подписал не глядя. И как его прочитать, он же огромный, как собрание сочинений первого президента Домининона. Двадцать семь томов, плюс дополнительный, с комментариями редактора, письмами читателей и справочным аппаратом.

      – Читал, – проглотив комок, соврал я. – Местами.

      – Так вот, там в некоторых местах, – последнее слово она выделила особо – написано, что вы обязаны отработать два месяца, прежде чем увольняться.

      – Сколько? Почему так много?

      – Я