Призраки Петрограда 1922—1923 гг. Криминальная драма. Детектив. Аnn fon Luger

гулящей. А ведь ты меня совсем не знаешь, – продолжала она.

      Ленька растерялся. Он не знал, что ему делать, и просто гладил ее шелковые волосы.

      – Я ведь из «бывших», не приглянулась победившему пролетариату. Ныне серость. И потому воспитание в институте благородных девиц никакой квалификации мне не дало.

      – Ты закончила Смольный? – спросил он, искренне удивляясь. Маруся подняла голову, слезы лились по щекам рекой, веки набухли. Он краешком простыни начал их вытирать…

      Она поймала его руку, кивнула и поцеловала пальцы:

      – И у меня уже был срок, правда небольшой.

      И она еще пуще разрыдалась. Он прижал ее к своей груди, обнял покрепче. На полу нащупав спиртное, дал ей отпить из темной бутылки с надписью «Кальвадос».

      Она сделала несколько жадных глотков. «Это ее успокоит», – подумал он.

      Мими начала свой тихий рассказ.

      – До времени постылого жили мы всей семьей в 25-й квартире по проспекту Володарского в доме под номером 31. Жили зажиточно. Тогда пришли экспроприаторы. Отца и мать удавили, за «неподчинение». Мне удалось бежать. Ася Фридман, моя давняя подруга по институту, меня приютила. Так как работы мне не было вообще, отношения у нас с Асей стали холодать… из-за того, что висела у нее на шее.

      – Ну это у вас у баб знакомое дело… – перебил Ленька.

      – Я стала по-тихой подворовывать ее золотишко.

      – Крысить то бишь, – заметил Ленька.

      Мими на него презрительно взглянула и закурила.

      – Я сбыла ее колечко. Сама врала, что, мол, работу нашла. Делили скудный паек. Когда деньги заканчивались, тащила еще. Рыжья у нее полна коробочка. Она и не замечала. Через несколько месяцев познакомилась с анархистом Левинским. Залетела. Поженились. Он через месяц застрелился…

      – Так ты мама?

      – …Ну да. Что тебя удивляет? Потом решила уйти от Аси. И напоследок взяла больше обычного. Скрылась. Я же не знала, что она сразу обнаружит и побежит в милицию.

      Она горько заплакала, еще больше отпивая из горлышка.

      – Бежала в Четильники, близ Одессы. Не помню, как добралась. Надо же, и петлюровцы не изувечили. Там телефонограмма: «В розыск». Поймали меня, оттуда этапировали обратно, в Петроград. Суд и тюрьма. Срок небольшой дали, так как была уже на сносях. Сжалились над моей малышкой. Так родила дочку в тюрьме. Освободилась.

      – А дочку не забрала?

      – А зачем? Тем ей будет проще, безопаснее… в приюте.

      «Вот тебе и мать», – подумал Ленька.

      Маша будто бы угадала его мысли и разрыдалась.

      – Мы заберем Софию, я обещаю, – тихо сказал Леонид.

      Обнял ее. Потом долго думал: «Зачем пообещал?»

      Солнце ласково улыбалось, протягивая свои лучики, словно руки, в окно, пытаясь отогреть их сердца. Комната давно уже выстыла. Ветер тихонько продувал раму, наспех подлатанною дедовой мастикой. Она прижалась к нему ближе, и он почувствовал ее острые колени. Обнявшись, еще некоторое время они вместе лежали.

      – Видать, не зря нас судьба свела.

      Ленька