Дети вечного марта. Книга 2. Вера Евгеньевна Огнева

ямы несло смрадом и смертью.

      Можно было идти, жить дальше и даже радоваться. Разве вот за одну из решёток зацепилась яркая тряпка – шапочка безумного ребёнка, который отдал Сане свою игрушку.

      Люди сходились на пятачок у крыльца. Вставали молча, разделившись на две половины. По живому коридору кот вёл в поводу оседланного коня. Небо затянуло тонкой ребристой пеленой. Поднялся ветер, срывая с деревьев редкие листья. Князь стоял на крыльце.

      Саня остановился, снизу глядя на Пелинора. Бурое от прилившей крови лицо князя дрожало. Но кот не торопился прыгать в седло и удирать от сиятельного гнева.

      – Стража! – рявкнул Пелинор.

      Несколько воинов встали по сторонам лестницы. Саня не двинулся с места. Пустит на него князь своих людей или нет, его как будто не волновало. Он смотрел в лицо недавнего друга.

      – Хочешь меня остановить?

      – Глупец! Ты не даёшь себе труда подумать, куда тебя заведёт дурная голова. Ты не найдёшь Эда, ты их не найдёшь! Они ушли за границу моих земель.

      – Посмотрим.

      – Последний раз тебе предлагаю: оставайся.

      – Нет.

      – Тогда…

      Толпа заволновалась. Саня обернулся. К нему шёл Горюта. Поравнялся, поставил под ноги коня ладную кожаную сумку.

      – Не откажи, господин кот, прими от меня в дорогу.

      Теперь они стояли плечом к плечу. К ним примкнул Клим и ещё кто-то. В затылок дышали.

      – …тогда иди, – выдавил князь.

      Могучие плечи обмякли. Саня кинул ногу в седло, Горюта подставил руки под колено.

      Верхом кот оказался с медведем глаза в глаза. Ожидал злости, чёрного гнева, ненависти, а увидел досаду. И рад бы князь остановить неразумного котейку, да вот не получается, пока…

      – Медведей против меня не посылай, – тихо сказал Саня, упреждая. – Пожалей родаков.

      – Думаешь осилить? – вскинулся Пелинор.

      – И не думаю даже. Прощай, господин хранитель Границы. Не держи на меня зла.

      – И ты…

      – Людей, прошу, не трогай.

      – Не трону.

      Ворота растворились, невысокий крепкий конёк пошел с места в хорошую рысь. Копыта простучали прощальную дробь по брёвнам моста.

      И вдруг встретило солнце. Пока переглядывались да переругивались с Пелинором, облачную пелену разметало прорехами, в одну из которых упали лучи. Саня не подгонял коня, тот сам перешёл в галоп, будто не чаял быстрее оставить крепость, пряничные хоромы, Границу, князя, княгиню, сопливую медвежущку, верных Пелиноровых воинов и того же Горюту, который, зная про яму, против воли господина пошёл.

      Прощайте, золотые горы на шёлковых коврах. Не жалко, особенно если всё время помнить про людоедов. Ты на этих коврах с девушкой обнимаешься, а за стеной…

      Нельзя чтобы была яма. Поганого упыря, звероящера… это – да. Туда им и дорога. А безумного ребёнка! А мужика в грязной шкуре, который за прутья решётки цеплялся, да с перепугу на Пелинора рычал? Но оставь их жить, придётся заботиться, учить, кормить, пристраивать. А зачем князю такая обуза? Зачем ему