Дети вечного марта. Книга 2. Вера Евгеньевна Огнева

много слов сказал, что я запутался, – с натугой пошутил Игорь. – У тебя самого-то как дела?

      – Хорошо.

      – Заладил! Что хорошо-то?

      – Чем больше я Вам расскажу, господин начальник внутренней стражи, тем больше мне потом придётся повторять.

      – Кому?

      – На еженедельном допросе герцогу.

      У Игоря загорчило во рту. Разумеется, он просто выпустил из виду. Раз в неделю герцог собирал старших слуг и спрашивал о делах, о доме, о детях. Игорь был далёк от мысли, что тем и кончалось. Герцог задавал и другие вопросы. Но не выпытывал же он у прислуги каждое слово!

      – А ты не говори, – легкомысленно предложил он старому товарищу.

      – Это невозможно, господин начальник внутренней стражи.

      – Почему?

      – Он смотрит и спрашивает. Ему нельзя не ответить. Солгать тоже нельзя, невозможно.

      – Ну и зачем выбалтывать-то всё подряд??

      Сун не ответил, но так красноречиво посмотрел на Игоря, что тот спохватился: действительно, чего пристал к человеку.

      Они разрезали пирожок и начали есть. Сун аккуратно отламывал ломтики и клал в рот. Игорь кусал. На камзол сыпались крошки. Пирожок был потрясающе вкусным. Герцогская кухня оставляла в смысле изыска желать лучшего. Синьор не переносил соли и специй, отсюда вся пища была пресной до отвращения. Каждый подсаливал для себя, но это было уже не то.

      Игорь давно перестал задумываться над странностями, происходившими в замке. Он привык. Даже к собственной изоляции привык. Друзей у него так и не завелось. За истекшие годы несколько раз завязывались какие-то тёплые отношения, но люди, с которыми он сходился, очень быстро исчезали из дворца. Их отправляли на новые места службы или жительства. Досадно, но так сложилось. Из всех, кого он давно знал, остался только Сун. Но, поселившись при голубях, тот стал страшно неразговорчив. Игорь относил это за счёт полученной травмы. Суну в том памятном бою под стенами Сарагона пробили голову. Он вообще долго не мог говорить. Потом научился, но прежних вольных бесед между ними уже не случалось.

      – Я обязан доложить господину начальнику внутренней стражи, – заговорил Сун, доев и утерев рот салфеткой. – Голубь, который сегодня вернулся из Невьи, заболел.

      – И что? – вяло отозвался Игорь.

      – У нас всего одна такая птица. Если она умрёт, некого будет послать. Герцог может разгневаться.

      – Так обучи другого летуна.

      – Это невозможно сделать быстро. Я пробовал. За последний год птиц, которые могли бы летать в приграничье, не встретилось ни одной. Герцог может разгневаться, – с лёгким нажимом повторил Сун.

      – Хорошо, я завтра доложу Его Светлости о твоих трудностях. Н-да, если птичка сдохнет, действительно могут последовать санкции. Пробовал лечить?

      – Пробовал. Её ранили.

      – Кто?

      – Я не знаю. Наверное, хищник.

      – Ладно, лечи. А я завтра доложу.

      Сун склонился в прощальном поклоне. Игорь спустился по дребезжащей витой лесенке и вновь оказался в облицованных полированным камнем