Три напрасных года. Анатолий Агарков

В зубы двинул. Это, говорит, по-дружески. А не уймёшься – посажу.

      – В зубы – это хорошо, – ликует Терёшкин. – Этот козёл по-другому не понимает.

      Присягу приняли – сели за парты. Хотя про парты это я образно.

      Как и предупреждал старший лейтенант Ежов, готовили нас крепко. В меру строевой, в меру физо, даже политзанятия – не основная дисциплина. Изучали дизеля – в принципе, и в частности. В специальном корпусе их запускали и глушили, разбирали и собирали. Потом робы стирали. Один придурок доумился с содой постирать, чтоб быстрее побелела, и стал бы он похож на старослужащего. Роба-то побелела, а с рук кожа сползла. Потом водили его перед всей ротой, по обоим кубрикам, демонстрируя – как пьяного илота спартанцы.

      Катера, я скажу, это что-то! Мы только на плакатах увидели – глаза разгорелись. Красиво, комфортно – «Аисты» называются, проект 1398. Дважды в неделю ездили на пирс, из эллингов выкатывали на стапелях под кран-балку и на воду – ходим по створам, на волну (бортом и носом), привыкая к качке. Набиваем руку в искусстве кораблевождения (правильнее, катеровождения).

      Выяснилось, что я совершенно не подвержен морской болезни. Во время качки никаких ощущений и после тоже. А братва – кто в каюте пластом лежит (если желудки крепкие), кто на кокпите фалами к поручням примотался и медуз пугает – бэ-э-э-э. Они страдают, а я штурвал накручиваю – за всех сразу.

      На пирс едем – штормовое платье надеваем: куртку, брюки – мех под болоньей. На море брызги не только солёные, но и дюже холодные.

      Морское дело осваивали в учебном корпусе. В кабинете паркет, вдоль стен под стеклом и без саркофагов макеты кораблей – парусники, броненосцы, современные, с пушками и ракетами. Хозяин кабинета мичман Угрюмов – выдающаяся личность! Историю флота российского знает лучше энциклопедии. Про любое сражение рассказывает, будто участвовал. Он нас паркет заставлял драить, а мы шли на Морское дело, как на праздник. Часами, да что там, сутками готовы были слушать Угрюмого – всегда нам времени не хватало на его уроке. А он:

      – Учите, парни, морской язык.

      Все эти фок, нок, бизань мачты, стеньги и брам-стеньги…. Скажите – ну для чего они нам на современном флоте? А какие бывают канаты? Кроме синтетических есть ещё пеньковые, манильские. Манильские названы в честь столицы Филлипин и вяжутся из копры – продукта кокосовых орехов. Я и не знал.

      Морские узлы вязали. Вязали и развязывали. На скорость, на крепость.

      Что такое выброска? Берётся булыжник (кругляк), оплетается фалом (верёвкой – если так понятнее), оставляется длинный конец – и готово. Выброска готова. Для чего? Представьте картину: океанские волны, надо пришвартоваться двум кораблям. Трос, самый маленький – толщиной с мою руку. Попробуй, добрось. А выброску метров на пятьдесят (плюс-минус туда-сюда), наверное, любой закинет. Если ещё размотать над головой как пращу….

      Как-то с Угрюмым вышли из класса в спортивный городок, встали парами друг против друга и давай выбросками перебрасываться. Сами понимаете, старались не только докинуть, но еще напарнику по бестолковке попасть. Или по копытам.

      Потом