Власть аномалии. Василий Львович Попов

– вороной конь, которого Нина водила под уздцы по территории нескромного жилища. Знающих, что из себя представлял конь, удивить такими словами невозможно. Вороной волновался всегда и не признавал абсолютно никого, кроме нее. Конечно, кинуть ему корма мог кто угодно, но только после разговора с ней и ее убеждений он начинал есть. Что же касалось ухода – чистки, стрижки и выгула, – признана только она. Но если Нина сказала "он волновался", значит, поведение коня было из ряда вон выходящее.

      Был еще человек, которого Мальборо любил и ждал. Ждал, что услышит голос, что тот потреплет за короткую гриву, а он, в свою очередь, позволит оседлать себя. И помчится по просторам, чувствуя тело и бьющееся в такт сердце слившегося с ним в монолит жокея. Но он был, действительно был.

      Конь терпел только ее, которую ненавидел и любил. Ненавидел за то, что она приходила одна, а любил за то, что она была одним целым с хозяином. Конь чувствовал это. Чувствовал Мальборо и то, что она осталась одна, и они едины в этом одиночестве. Поэтому он позволял ей ухаживать за ним. Нина терпела все выходки коня. Прошло больше года, прежде чем он позволил себе самому слушаться ее и гулять с ней. По природе своей бунтарь, сегодня он снова напомнил об этом: бил копытом, фыркал, упираясь, мотал головой, таская руку Нины из стороны в сторону. Но она терпеливо вела его, что-то мягко приговаривая. Конь, слушая, успокаивался, но, проходя мимо забора в южной части территории, брыкался снова.

      Поведение Мальборо было схоже со вспышками эмоций, которые проявлялись в тот год, когда раны на сердцах от потери близкого человека были еще слишком глубоки. Однажды эмоциональное состояние Нины перевалило через критическую точку, и настал момент, когда за уникальным животным приехал покупатель. Но конь не только не позволил погрузить себя в специальный трейлер, даже не дал вывести себя из конюшни, покалечив двух специалистов. При попытке Нины самой сделать это, Мальборо метался, разъяренно фыркая пеной, глядя ей в глаза. Всем видом давая понять, что может переступить границы, видя предательство. От усыпления для транспортировки, озвученной кем-то, отказались обе стороны. На прощание покупатель лет шестидесяти от роду, сжал мягкими для старика руками холодную и влажную от слез руку Нины, прищурил глаза за стеклами модных очков:

      –Дорогая, поверьте, каждый из них индивидуум, а этот – тем более, – он кивнул, слегка тряся головой в сторону Мальборо, пристально следившего за беседой. – Знаете ли, очень тонкие натуры. Да-да! Их чувства веры, привязанности и даже любви настолько глубоки и в тот же момент хрупки, что если они рассыпались, то их уже не собрать… Попробуйте, несмотря ни на что, найти с ним общий язык, может, еще не поздно. А за моих людей не беспокойтесь, это всего лишь люди.

      Он отпустил руку Нины и пошел к своему дорогому автомобилю. Возможно, эта несостоявшаяся продажа как-то и повлияла на коня, но много, много времени прошло, прежде чем он простил Нину.

      "Что же могло так взволновать коня?"–