Власть аномалии. Василий Львович Попов

существу. Даже Вьюн проводил больше времени с дочерью, что не скрылось от внимания друзей. Вьюн резонно реагировал: все люди разные, Амалия по-своему тепло и глубоко любит Анну. На самом деле, он и сам стал замечать: с ростом малышки Амалия хладела к дочери. Вьюн любил обеих и не корил за нелюбовь к чудесному созданию – своей отцовской любовью заполнял пустое пространство материнской.

      Когда девочке было десять, Амалия совсем перестала замечать дочь. Не стало ни любви, ни противоположности. Не осталось абсолютно ничего. Девочка с возрастом стала относиться к матери с аналогичными чувствами. Ей было тринадцать, когда Амалия начала слабеть, но даже это не пробудило любовь у Анны. Вьюн, наоборот, стал больше времени проводить возле тающей Амалии. Ему пришлось от многого отказаться в жизни: от изучения наук, любимой стрельбы, ограничиваясь только домом и работой.

      Все свободное время Вьюн тратил на Амалию, находясь возле нее, пытаясь вернуть ей ту энергию, которую она дала за совместную жизнь. Но видел в ее взгляде только укор, говорящий о тщетности попыток. Она гасла, долго цепляясь за жизнь. Это продолжалось два года. В конце Вьюн перестал выдерживать – начали проявляться признаки его забытого заболевания. Но касания даже угасающей жены производили эффект – возвращали его в нормальное состояние. От этого крепла еще больше любовь к ней.

      Настал день, когда из комнаты, где гасла Амалия, его "Аномалия" – "громоотвод" его физических отклонений – вышла заплаканная дочь, пытающаяся передать слова, которые сказала ей мать. Вьюн жестом остановил ее и сам зашел в комнату, садясь около любимой жены, но услышал лишь несколько слов: она, Амалия, будет, насколько сможет, рядом с ним, несмотря ни на что. Она ушла при нем: ее лицо застыло, словно маска в мастерского творца. Он долго сидел возле нее, до конца не осознавая, что она уже не коснется его своей животворящей рукой. Вьюн смотрел сквозь слезы на ее прикрытые глаза, на лицо, потрепанное муками, любимое лицо. Он говорил с ней, пока его не увели. Анна скорбела так, словно только сейчас полюбила мать – плакала целыми днями, шепча сквозь всхлипывания. Отец не мог разобрать слов, он просто продолжал любить Аномалию крепче и крепче. Она теперь всегда была рядом с ним, он говорил с ней. Окружающие делали соответствующие выводы, но он не замечал. Лишь растущая красавица понимала и любила его.

      Вскоре Анне пришлось перебраться в другой город из-за учебы в университете. Изучение лингвистики увлекло ее. Взрослая жизнь поглотила полностью, но не разорвала связи с отцом. Анна ежедневно висела на телефоне, общаясь с ним. Приезжала домой на выходные, все чаще находя отца говорящим самим с собой, сидящего у портрета матери. Друзья предпринимали попытки вытащить его из пропасти шизофрении, в которую он падал. Безрезультатно.

      Однажды Анна узнала из средств массовой информации, что ураганный ветер нанес ущерб в ее родном городке. И, не дозвонившись до отца, выехала к нему. Она нашла Вьюна в доме, потрепанном стихией – выбитые стекла на полу. По