Сонница. Том второй. Макс Бодягин

меня разбудил настойчивый писк смартфона. Я еле продрал глаза. Оказалось, что я лежу поперёк отцовского дивана, прижав к груди его подушку. Я спал всего часа два-три, не больше. Ноги, которые так и остались стоять на полу, вдетыми в тапки, чудовищно затекли и казались совершенно чужими. Часы показывали половину двенадцатого.

      > Вы не спите? Это Лиля.

      <Нет, привет. Уже не сплю.

      > Можно, я приеду?

      > Вы мне очень нужны.

      <Ты уверена, что это хорошая идея?

      > Ваще не уверена. Я вам не нравлюсь?

      <Очень нравишься. Но ты ведь ребёнок.

      > Не говорите так, вы меня обижаете.

      > У меня есть один секрет.

      <Ты хочешь сказать, что ты на самом деле – мальчик?

      > Возможно. Но если я не приеду, вы никогда об этом не узнаете.

      Господи. «Не делай этого, Кромм, не делай этого», – прошептал я. Но руки сами набрали следующую смс-ку:

      > Приезжай. Но чур без глупостей.

      <Хорошо.

      Стук в дверь раздался почти сразу. «Инга, только вот не ты сейчас», – пробормотал я и, пытаясь на ходу придумать причину, по которой мог бы не впустить гостью, осторожно заглянул в глазок, сразу показавшийся широким, как иллюминатор трансатлантического лайнера. Лиля стояла за дверью. Я прижался лбом к холодному дермантину, обивавшему дверь. Лицо горело. Лиля тихо постучала снова. Я открыл спустя примерно миллион лет, миллион взрывов солнц и затухания вселенных.

      – Здравствуйте, – сказал оленёнок, обжигая меня чёрным пламенем. Ресницы мои обуглились и струйками пепла стекли в глаза, защипав под веками.

      – Привет.

      – Я могу войти?

      – Конечно.

      Тут я заметил, что стою в одних джинсах.

      – Какой красивый дракон, – сказала Лиля, проводя пальцем по татуировке на моей груди. По дрожащей от напряжения, сжавшейся от судороги мышце. По сердцу побежала глубокая царапина, повторяющая движение лилиного коготка.

      – Это я как-то в Майами сделал.

      – А это?

      – В Амстере. В смысле, в Амстердаме.

      – Я поняла, я была там как-то.

      Мы молчали. Она сняла туфли и сразу стала ниже.

      – Бабушка говорила мне, что когда женщина снимает каблуки, то сходит с пьедестала, – сказала Лиля, краснея.

      – Тогда зачем ты сняла их?

      – Не хочу быть выше вас.

      Снова пауза. Лиля не отводила взгляд.

      – Знаете, какой у меня секрет?

      – Нет.

      – А хотите узнать?

      – Да. Очень.

      Она обняла меня и, слегка приподнявшись на цыпочках, шепнула прямо в ухо: «У меня никогда не было мужчины. Меня никогда ещё никто не целовал так, как вчера». Она прижалась ко мне всем телом и её нежная птичья дрожь проникла вглубь моей груди, заставляя каждый волосок трепетать в унисон с её сильным девичьим телом, гибким-гибким, как стебелёк вьюнка. Я зарылся носом в её волосы и спросил:

      – Что ты делаешь?

      – Я