Завтра снова Сегодня. Виталий Леонидович Запека

Сколько ни оттягивай, но заснуть придется. Никуда не денешься. Завтра снова будет Сегодня. Удел мой такой: жить только Сегодня. Без Вчера, без Позавчера и без Завтра. Забрался на свою кровать. Решительно выдохнул воздух из легких и заснул.

      *****

      – Тихоня, прочти тетрадь. Только не дерись. Там все написано. Ты там все написал, Тихоня.

      Испуганно открываю глаза. Передо мной здоровенный нос, под носом – заискивающая улыбка, над носом – сросшиеся черные брови. Угрозы себе не чувствую. Кто он? Кто я? Где я? Ничего не понимаю. Я проснулся несколько мгновений назад, но глаза не открыл. Этот носатый, видимо, ловил момент моего пробуждения. Кто он такой? Зачем я должен читать эту тетрадку?

      – Не дерись, Тихоня. Я – старый больной человек. Меня нельзя бить. Ты сам приказал, к твоему пробуждению, тебе тетрадку. Ты в ней пишешь. Никто не читает.

      Он уже несколько раз называет меня «Тихоней». Видимо, это я. Почему не могу вспомнить?

      – Ты кто? Не тарахти, только, так много.

      – Я – Еврейц. Сегодня моя очередь давать тебе тетрадку. Сразу после пробуждения. Те (пальцем за спину) спихнули на меня эту миссию. Сказали, что у них фингалы есть, а у меня еще нету. Не дерись, пожалуйста, я – старый больной человек.

      Сзади Еврейца вижу двоих сидящих на кроватях, у каждого, действительно, по синяку под глазами. Неподалеку одно тело качается вперед-назад, не обращает внимания на происходящее. Крупный детина. Из дальнего угла еще один смотрит на меня с интересом. Без угрозы. Просто с интересом.

      – Тетрадь почитаешь – и все тебе ясно будет. Так каждое утро. – Голос Еврейца ласковый, тихий, успокаивающий. Но мне страшно и тревожно: проснуться в незнакомой комнате, с неизвестными людьми. Не помнить не только, где я и кто они, но и кто я. Сжимаюсь в пружину и внутренне готов ко всему. Всех перебью, один останусь. Еврейц от моего движения шустренько отскочил подальше, а еще пожилым себя называет. Лицо испуганное, рука с тетрадкой, по-прежнему, тянется ко мне, но издалека, с безопасного расстояния. Снова оцениваю обстановку. Крепкий молодой рядом, с таким повозишься, но качается взад-вперед и не обращает внимания на происходящее. Псих? Неважно. Сейчас главное, что, в данный момент, ничем мне не угрожает. Два хлюпика с фингалами сидят на кроватях. Взгляды испуганные, угрозы не чувствую. Тот, в углу, неподвижен. Не боится меня, но и опасностью от него не пахнет. Снова смотрю на носатого. Рука с тетрадкой протянута ко мне, но издалека. Боится. Похоже, меня здесь знают. И (важно) пока что чувствую себя в безопасности. Что там за тетрадь он мне сует? Как он меня назвал? «Тихоня»? Прислушался к себе – никаких ассоциаций с этим именем. Но ведь ко мне обращался…

      – Неси сюда тетрадь. Или мне подойти? – Грозные нотки в голосе были выбраны правильно. Кто бы ни были эти люди, но я сразу даю им понять, что со мной шутки плохи.

      – Я принесу, Тихоня. Только не дерись. Прошу тебя. Я – старый и больной человек. Мое лицо не предназначено для ударов. Я не переживу. Ох, за что мне такое! – Тот, который назвал