Завтра снова Сегодня. Виталий Леонидович Запека

Амба четко знал, что после десяти приседаний дружная четверка должна отжиматься.

      Я сделал вид, что раздумываю над записями. Поэтому «не видел» умоляющих взглядов Попа и Коммуняки. Те, взглянув на решительное лицо Амбы, нехотя повалились на пол.

      – Раз, – открыл счет Амба. – Еврейц! Я сказал: «раз»!

      Еврейц тихо застонал и с огромным усилием отжался.

      – Два!

      Еврейц сделал попытку еще хоть раз отжаться, но руки подломились, и он упал лицом в пол. Плечи его дрожали от плача. Остальные с большим трудом, но смогли еще раз оторваться от пола. Амба не продолжал счет, пока не отожмутся все. Поэтому оставшееся воинство, тяжело дыша, повалилось на пол.

      – Еврейц, два!

      – Воды! Воды! Умоляю! – Застонал Еврейц. – Я не доживу до вторжения женщин. Я умру! Не могу больше!

      – Сволочь! Мы без тебя страдать будем? – Поп возмутился и попытался доползти к Еврейцу. С другой стороны, к нему полз Коммуняка:

      – Сам придумал и отлыниваешь! Никакой социальной справедливости!

      Я был в печали. Великолепный план по усилению моего воинства провалился, едва начав воплощаться. Какое там приседать-отжиматься до самого вечера! Еще и завтрака не было, а воинство уже сдохло … Расстроенный провалом такого чудесного плана, я позволил доползти доходягам до Еврейца. У них не было сил даже ударить его. Все, что могли, – поднять руку и позволить этой руке упасть на Еврейца. Они не симулировали. Они действительно так быстро выбились из сил. Даже Творческий лежал на полу раскрасневшийся, и только повернул голову в сторону битвы доходяг. Во взгляде не было обычного любопытства. Только усталое безучастие.

      Амба сорвался и раздал каждому по пинку.

      – Отжиматься! Отжиматься! Отжиматься!

      Я терпеливо подождал, пока Амба отвесит каждому по удару. Приходилось признавать поражение. Хуже всего, что запасного плана не было.

      – Амба, отставить! Амба, стоп, я сказал!

      Амба нехотя повиновался. Внимательно посмотрел на меня. Я кивнул и указал ему на кровать. Амба сел и тут же безучастно закачался маятником.

      – Поднялись! Быстро! – Я был вне себя от гнева. «Воинство», опираясь на кровати, с трудом, но поспешно поднялось. Печальное зрелище. Я брезгливо рассматривал их. Красные, потные, тяжело дышащие, обессиленные… У Попа и Коммуняки по фингалу. У Еврейца синяки только начинали наливаться, но зато под обоими глазами.

      – Хлюпики! Тряпки! Как с вами отражать нападение женщин!? Нам с Амбой за вас всех воевать?! А вы будете на кроватках сидеть и любоваться: кто кого? Не бывать этого! Вас первых им отдадим! Может, они ваши души высосут и подавятся! И только тогда мы с Амбой примем бой!

      Я сердито ходил по Миру взад-вперед. Сдохлики, потупившись, смотрели в пол.

      – А я им еще котлеты хотел оставить! Все для вас! Все! Только делайте зарядку, кушайте котлеты и крепчайте. Так нет же! Слабаки! А если женщины нападут прямо сейчас!?

      В этот момент со стороны железной двери скрипнуло. Все, кроме Амбы, подскочили, как ужаленные. Раздался чей-то испуганный крик. Воинство самовольно разорвало строй и разбежалось