Марионетки на ладони. Ли Льеж

и ладно, – сердито потрясла кулаком Жанна. – Слышал, что сказал толстяк? Это всего лишь протез. Надо продать его докторам.

      – И где мы возьмём докторов?

      – Ну… в больнице? – Жанна высоко подняла брови. – Я тебя не понимаю. Такое чувство, что ты не хочешь от неё избавиться.

      Так и есть, вдруг понял Жан. Я не хочу от неё избавиться.

      – А зачем нам от неё избавляться? – хмуро спросил он сестру.

      – Ты что?! – поразилась Жанна. – Зачем нам эта пакость? Ты ведь сам только что утверждал, что от неё никакого толку!

      Жан с сомнением посмотрел на ногу, которая, кажется, определилась с симпатиями и теперь прыгала вплотную к нему.

      – Ну она… такая забавная, – постарался объяснить он, – она как собачка.

      – Ты рехнулся! – всплеснула руками Жанна.

      Но Жан уже всё решил. Продавать ногу они не будут.

      – Я заработаю, – решительно сказал мальчик, – куплю у Питера Пина нераспроданные газеты и постараюсь всучить их кому-нибудь. Всё как обычно. И не забывай, у нас ещё есть золотые часы. Продадим их, на это и позавтракаем.

      – Слушай, – хрипловато сказала Жанна, – она мне не нравится. Она мерзкая. Нам нужно от неё избавиться. Не хочешь продавать её – давай просто привяжем эту жуткую ногу к дереву и убежим, чтобы она нас не нашла.

      Жан не знал, что на это ответить.

      – У неё и так наверняка скоро кончится завод, – еле нашёлся он. – надо просто подождать.

      Украденные намедни часы ребята благополучно продали знакомому скупщику. Увидев, что на крышке брегета выгравировано имя владельца, скупщик нахмурился и дал в три раза меньше обычной цены. Но и этим деньгам Жан и Жанна были рады, будто манне небесной.

      Увидев нетерпеливо топчущуюся на месте ногу, скупщик не проявил ни капли любопытства, но предложил за «протез» полсоверена. Жан отказался, прежде чем Жанна успела открыть рот. Потом сестрица ещё целый час на него дулась и делала вид, что не замечает его попыток заговорить.

      Купив у уличной торговки несколько пирожков с ливером, дети поели на ходу. Покупать нераспроданный тираж утренних газет было ещё рано, для охоты тем более. Так что они принялись заниматься тем, что у них лучше всего получалось: начали слоняться по городу и выглядывать, где чем можно поживиться.

      Весна в этом году была мрачная, как ноябрь и февраль вместе взятые. Снег почти совсем стаял, но лужи неделями стояли на одном месте, даже не пытаясь высохнуть или впитаться в землю. Посаженные заблаговременно цветы ещё не проклюнулись, почки на деревьях набухли, но не открывались, оставшись грязно-бурыми комками, прилипшими к веткам. Кругом бродили голодные собаки и кошки, круглосуточно каркали вороны, жалуясь на гнетущую непогодь. Злондон выглядел таким серым, будто его нарочно запорошили пеплом и сверху хорошенько пролили водой, чтобы он совсем отсырел и зачах.

      Но жизнь продолжалась. По улицам ездили кэбы и новомодные автомобили, люди спешили по своим делам, джентльмены