Сонница. Том первый. Максим Бодягин

проснулся легко, словно подброшенный пружиной, из гостиной еле-еле доносился приглушенный звук телевизора. Собираясь на работу, жена любила слушать всю эту болезненно-жизнерадостную утреннюю пургу, которой окормлял электорат первый канал. Она говорила, что это придаёт ей правильное настроение. Смысл слова «правильное» в этой фразе Бардин предпочитал для себя не уточнять. Он вышел из спальни, слегка потягиваясь, жена привычно спросила, будет ли он завтракать, хотя знала, что до утренней разминки он не завтракает никогда. Сейчас дождётся её ухода, потом начнёт «выкобенивать свои коленца», как она называла это в разговорах с тёщей. Ты вчера совсем поздно пришёл, сказала жена, помешивая кофе. Что-то случилось? Бардин сел рядом, окинул расставленные по столу принадлежности для макияжа, и рассеянно ответил: я завёл любовницу. Не мели чушь, ответила жена, если ты задерживаешься на работе, мог хотя бы смску прислать, я тебя ждала, ужин остыл. Ты же знаешь, я не пользуюсь смсками, ответил Бардин, кроме того, я звонил. Да, но ты звонил ещё днём. Что-то случилось, спросил Бардин и обнял её за плечи. Да. Бардин сел, ему стало слегка нехорошо. Что, спросил он шёпотом.

      Ты знаешь, когда ты начал рассказывать про эти случаи массовой летаргии, которые якобы скрывают, я тебе не очень поверила, тихо сказала жена, глядя ему прямо в лицо. Но… Ты же помнишь Таисью Семёновну из первого подъезда? Такая приветливая, крашеная хной женщина. Мы вчера вечером стояли с ней в магазине в очереди у кассы и так мило болтали, ни о чём, так, знаешь, бабские разговоры, внуки-погодки у неё окончили первый и второй класс, она хотела с ними на Азов ехать, я всё ей кивала-кивала, а потом вспомнила, что кошелёк у меня на самом дне сумки, полезла доставать, поднимаю голову и смотрю – а она на бок так заваливается, так… мееедленнннно, словно у неё ноги ватные. И прямо лицом об пол так ударилась, очки разбились, бровь рассекло, мы, конечно, переполошились все, полный магазин народу, думали сердце, а она, ты только представь, Бардин, ты только представь, она храпит. Мы её давай тормошить, а она только почмокала губами и дальше спит. Лежит, я ей плащ поправила, а то он задрался неприлично так, кровь течёт прямо лужицей такой, а она лежит в этой лужице и спит. И почему-то я до сих пор вспоминаю, как её волосы в этой лужице плывут, такие оранжевые, крашеные, а она… Жена замолчала, Бардин, приобнял её, почувствовал как она дрожит. Он прижал её к себе. Мне страшно, Бардин, сказала жена. Мы вызвали скорую. Приехала скорая, а вместе с нею какой-то неприметный человек в костюме. Милиция приехала. Оцепили магазин, ничего не говорят, вышли двое одетых в скафандры, как марсиане, знаешь, как в кино показывают, в целлофановых таких костюмах голубых, на лицах маски, на голове береты, вот как в душе моются, представляешь, и они её прослушали, сразу же сняли кардиограмму, таким интересным приборчиком переносным, потом к голове подсоединили, я не знаю, такие блестящие датчики, приборчик им выдал какой-то график, они