Мэтр и Мария. Николай Дорошенко

Мэтр перекрестился, чем смутил служителей церкви.

      Степура схватил подследственного за грудки и прямо в лицо запальчиво заговорил:

      – То, что ты тут сейчас заливал преподобному отцу, то что не чувствуешь благоговения перед предстоящим ритуалом, то, что ты всуе крестишься, а сам не веруешь, доказывает, что в тебя вселился бес. Приступайте, отец Игнатий.

      – Нет уж, постойте, – глядя прямо в глаза священнослужителю, заявил Мэтр. – Отчитывать имеет право только священник, который получил специальное благословение епископа. А все другие читают обычную молитву о здравии, если хотят кого-то освободить от бесовского засилья. У вас есть благословение?

      Игнатий почувствовал угрозу своему кошельку.

      – Тебе какая разница, что я буду читать?

      – Молитва о здравии читается пять минут, а молитва в каноне церкви займет полчаса. Я хочу поскорее вернуться в камеру. Читайте о здравии и прощайте.

      Эти слова взвинтили следователя:

      – Ты, умник, надень крест, возьми свечу и слушай молитву. И если я не увижу, что из тебя вышла нечистая сила, я ее из тебя все равно выбью.

      Неожиданно для всех, интеллигентик проявил твердость:

      – Да хоть убейте, господа, изгоняющие дьявола. Вы ведь этого хотите. Приступайте.

      Мэтр надел крест, взял свечу и съязвил:

      – Поддайте ладану!

      Священник вел себя неуверенно. Человек крестится, человек в облаке ладана, человек надел крестик, – какой же он одержимый?

      Но следователь настаивал:

      – Вот такой изощренный бес в нем сидит! Все ему нипочем. И пишет пасквили против веры.

      Игнатий начал отчитку слегка перепуганным. «От силы бесовской – духов нечистых, от колдунов – чародеев беззаконных и от глаз людских плохих…». Мэтр не кричал, не корчился, не извивался, как ожидалось, но слушал покорно и даже стал повторять за Игнатием. «…и безплотнаго ради зачатия Ея, Господа нашего Иисуса Христа, славного Рождества Его в Вифлиеме, закланием от Ирода царя четыре на десяти тысящь младенцев и Святого Крещения его воспринятым во Иордановой реке…».

      Игнатий замолчал. Что это за одержимый, сам читающий молитву для изгнания дьявола? Ему стало страшно. Хоть и щедро заплатили и еще добавили за то, что отчитка будет происходить в тюрьме, Игнатию совсем не хотелось столкнуться с грозной потусторонней силой. Ведь он действительно не имел благословения на экзорцизм. И вот, значит, вляпался… Священник умолк. Его молодой послушник перестал махать кадилом.

      – Все? – спросил Мэтр. – Слава Богу. Отпустите же меня, то есть проводите в камеру. Между прочим, «четыре на десяти тысяч младенцев», это сколько? Сорок тысяч? Да вы представьте себе маленький еврейский городок Вифлеем, в котором и четырехсот домов-то не было. Сколько в нем может быть младенцев? Да от силы десять.

      – Выйдите, – приказал следователь Степура служителям культа. – Выйдите!

      Игнатий даже обрадовался, что их изгоняют из камеры допросов.

      Раздосадованный Степура приблизился к Мэтру