Русский излом. Роман в трех частях. Алона Китта

не понимаю.

      Она вышла на середину и прочитала перед всем классом:

      «…ветреная Геба,

      Кормя зевесова орла,

      Громокипящий кубок с неба,

      Смеясь, на землю пролила.»

      – Че? Как?, -послышались голоса.

      – Рашель Львовна стих учить задали для развития памяти, -принялась за объяснения Анисья, – Книжки принесли, сказали, выбирайте. Мы с Дуней выбрали это, думали, все знакомое – про весну, про грозу, ну, и стали зубрить сдуру. А последний куплет нам, ну никак не даётся! Вроде и по-русски написано, а ничего не понять.

      – Так выучи другое., -подала голос Афоня и осекся: гул в классе стих, и все уставились на него.

      – Ты, паря, здесь новенький, неученый ещё, -солидно произнёс машинист Долгов, -Не знаешь, как она, наука-то даётся! Особливо после работы.

      – Да, -с обидой заявила Дуня, – Мы с Анисья полстиха выучили, нешто зря старались?

      – Нет, конечно, не зря, -раздался голос только что вошедшей в класс учительницы. Она невольно услышала реплику своей ученицы за дверью.

      Всё дружно, как по команде, встали с места. Афоня тоже поднялся и… замер с раскрытым ртом. Рашель Баренбойм была удивительно красива, очевидно, такой была ветхозаветная Батшева, жена военачальника Урии, сразившая наповал своей дивной красотой храброго царя Давида. Ее слегка растрепанные рыжие кудри в тусклом свете слабой лампы накаливания сияли нимбом вокруг головы. Голубые, слегка навыкате, глаза смотрели поверх, словно видели нечто неведомое остальным. Губы, яркие без всякой помады, растянулись в приветливой улыбке. Точеная фигура учительницы казалась неуместной в этой запущенной комнате, и Афоня подумал, насколько ярче была бы эта красота в подобающем для нее месте. В ресторане"Парадиз», например. На другое его воображения не хватало.

      Сзади Афоню дёрнули за рукав, и он плюхнулся на своё место. Он не сводил с учительницы глаз и даже, кажется, позабыл закрыть рот, слушая ее объяснения о том, кто такие Зевс, Геба и «зевесов орёл».

      После того, как Дуня с Анисьей продекламировал Тютчева и получили заслуженные отметки"отлично», класс занялся решением задач. В голове Афони после обучения в церковноприходской школе задержались кое-какие знания, но и ему поначалу было трудновато.

      Постепенно из глубин его памяти всплывали все четыре арифметических действия и даже таблица умножения, за которую учитель Анкудиныч неоднократно ставил «неуд» и пребольно щёлкал линейкой по голове.

      Афоня невольно заинтересовался задачами, включился в их решение и осмелился выкрикивать что-то с места, стараясь обратить на себя внимание Рашель Львовны.

      Он возвращался домой совершенно счастливым: учительница не только отметила его старание, но и поставила другим в пример.

      Так Афоня начал учиться в вечерней школе. Он из кожи вон лез, чтобы не ударить в грязь лицом перед девушкой, он спал по три часа в сутки, просиживая ночное время за школьными заданиями. Ради Рашель он был готов совершить