Русский излом. Роман в трех частях. Алона Китта

а потом признался, что подвозил молодого человека с Больничной улицы на Новгородскую, разговорились в дороге, и в результате пассажир пригласил его пропустить по стаканчику в трактире. Там к ним присоединились ещё двое в студенческих фуражках с собранными кокардами. Молодые люди любезно подливали ему водку и сами заплатили за угощение. В конце концов, Черниченко так наклюкался, что очнулся через несколько часов в чулане, лёжа на ларе с мукой. Выйдя на улицу, он немедленно обнаружил пропажу повозки.

      Извозчик затруднялся дать описание неожиданных благодетелей, сказал только, что пассажир был высокий, худой,«цыганистый».

      Наитие ли сыграло роль, или профессиональный опыт, но следователю пришло в голову показать любителю выпить на дармовщину фотографии лиц, состоящих под надзором полиции. И в первом же альбоме обнаружился таинственный благодетель – извозчик уверенно показал на некоего Ксаверия Стоцкого, недоучившегося студента, мещанина, уроженца Белостока члена организации социалистов-революционеров. Стоцкий был выслан из Москвы, где изучал медицину, после покушения на Великого Князя Сергея Александровича. В Песчанске сей юноша служил санитаром в морге городской больницы и проживал неподалеку на съемной квартире.

      – Похоже, дело политическое, а не уголовное, раз уж тут замешан эсэр.-подумал следователь, закончив допрос извозчика. -Это дело, конечно, отберёт охранка и, уж будьте уверены, прошерстит все и всех.

      Следователь не ошибся: дело передали в охранное отделение, но эсэр Ксаверий Стойкий скрылся, не дожидаясь ареста.

      Глава 16

      1909год.

      Постепенно забывалась дуэль, взволновавшая семью Астафьевых. Маруся выздоровела, дуэлянтов освободили из-под ареста, а на Красную Горку сыграли скромную свадьбу Ольги и Евгения.

      – Весь Песчанск насмешили своей дуэлью, -иронично заметила Аня, – Это для великих поэтов дуэль, как правило, заканчивалась смертью, а наши мальчики помахали перед носом пугачами и поставили на уши весь город.

      Лето, как обычно, провели в и́мении Большие Дубы, только Митя оставался на службе. Осенью вернулись в Песчанск.

      Новый учебный год в обеих гимназиях, мужской и женской, был ознаменован неприятными происшествиями: кто-то разбросал в рекреациях листовки, отпечатанные на гектографе.

      «Гимназисты и гимназистки! Долой эксплуататоров-педагогов! Долой порочную систему учебы за оценки!

      Да здравствует революция в образовании – без оценок, без домашних заданий и записей в дневниках!»

      Как назло, мужскую гимназию посетил школьный инспектор, впавший в ярость после ознакомления с содержанием листовок. Струхнувший директор гимназии поспешил обратиться в полицию, и местные сыщики рьяно взялись за дело.

      Прежде всего допросили учащихся старших классов, затем вызвали сторожа и воспитателей, но ни одна деталь не позволила выявить виновного. Складывалось впечатление, что листовки залетели в школьное