Нефтелиард. Роман Анатольевич Верховский

проходили за моей подписью. И мне следовало их подделать прямо сейчас – нужно вывести этот вездеходный Урал так, чтобы след навсегда потерялся и никакие блатные связи Марченко и даже бандиты, с которыми он по слухам имел дела, его никогда не нашли. Впереди маячили праздники. А значит у меня было окно в несколько дней – всегда можно списать на пьянство и разгильдяйство потерю оборудования. Особенно того, которого и быть не должно.

      Я набрал директора нового Проектно-Инженерного института. Благо мы с Иваном несколько курсов храпели на задних рядах на экономике. Мне хотелось сказать ему, что после нескольких лет работы в управляющей должности каким-нибудь ведущим технологом купить себе поддержанный коттедж не получится. Денег на внедорожник хватит, но только русский. А русскими джипами не меряются, их медленно ненавидят. Так зачем вставать под дуло ружья, если оно того не стоит? Эта белая промерзлая земля, пусть и черная изнутри, тоже ничего не стоит. И каждый, кто сегодня выпил, находясь на вахте, каждый, кто выпил, когда отвечает за других, тоже ничего не стоит. Но водка – это операционная система нефтедобычи.

      Закапав нос, набрал телефонный номер, но успел сказать только пару фраз:

      – Веденский беспокоит. У меня есть для тебя подарок на новый год. Только действовать придется быстро.

      – О, привет, Марк! Ты похоже дождался своего звездного часа, да? А я все ждал, когда же ты мне позвонишь. У меня как раз есть человек, которому это может быть интересно.

      И тут же в мой кабинет без стука вошли полицейские в форме.

      Иногда нос начинает болеть. В такие моменты хочется к доктору. Хочется, чтобы он вставил холодный инструмент с запахом медицинского никеля в ноздрю, нагнувшись, посвятил фонариком внутрь, до самого начала пещеры. Чтобы он видел, как по моему мозгу бегают нейроны, которые сообщают мне и теперь уже вам, что вокруг полицейский участок 2005 в канун нового года. Забудьте, отвернитесь. Перенеситесь на время в свежий утренний лес, до краев наполненный росой и влажными прикосновениями мягких еловых веток. Где под ногами разбросаны шишки, и белки, успевшие полинять только наполовину, долго смотрят, замерев, прежде чем сняться с места с одной-единственной скоростью. С такой скоростью я бы хотел бежать оттуда, где оказался.

      – Ну? – спросил Саша мент.

      – А что ну?

      – Будешь писать заявление?

      Достать из внутреннего кармана пиджака нафтизин, постучать бутылечком по столу. Я кивнул ему.

      – Ну пиши тогда.

      Саша мент встал со стола, поставил два давно ввалившихся стула с красной обивкой к стенке, под выцветший портрет Путина. Затем подошел, заглянул в протокол. В кабинете больше никого не было, пустые продавленные столы еще из другой страны, незатушенный запах сигарет и дешевых мужских духов, да не успевший начаться, но уже затухающий северный день за окном.

      – Диктовать будешь?

      – Хочешь, чтоб его закрыли?

      – А что у нас за белочку закрывают?

      – Сначала на экспертизу, конечно. С годик у врачей посидит.