Нефтелиард. Роман Анатольевич Верховский

ниже ему навстречу, там все-таки ГНВП, а у меня профессиональное.

      Мужик мгновенно вскинул ружье и прицелился мне в голову. Я попытался прыгнуть вправо, но нелепо подскользнулся, ноги выскочили из-под меня и тут раздался выстрел и грохот в тысячу раз усиленный тесным узким и коридором сушилки. В лицо ударила металлическая стружка, горячая, как если бы каждую отдельную крошку долго держали на теплой плитке. Я схаватился за перилу и как бобслеист на старте выкинул себя со ступений.

      То ли я ударился при падении, то ли он попал мне в бок, не знаю, ныло сильно, но в такие секунды незаметно. Я подлетел и захлопнул дверь. Второй выстрел пришелся в нее. Железо погнулось от кучной дроби.

      – Тащи ключи, – заорал я Абике, – быстрее!

      У меня на складе тысячи таких труб разного диаметра. Трубы на кусте все указаны в акте приема передачи. Все до одной. А вот станка – нет.

      Стрежевопль. Декабрь 2005 – 56,77 USD

      Работая простым помбуром, то есть с корочками, но без высшего образования, за год можно было заработать на первый взнос ипотеки или маленький седан среднего класса. Это если не пить. Совсем не возбраняется через своего друга-финансиста вкладывать все деньги в незаконные операции, и тогда заработанный нал подрастает. Но это если не тратить и опять же не пить. Но пьют все. Особенно под новый год. Аварии в нефтедобывающей промышленности случаются гораздо чаще, чем страшно подумать. Во многом в отрасли используется низкоквалифицированный труд. Замкнутые в балках мужики нередко становятся мишенью для своих вооруженных коллег. Раз в пять лет мокруха случается в каждой компании. Но в «СКК» все обошлось. Спасибо мне.

      – Пожалуйста, – сказал Марченко и в общем-то невербально выказал все виды недовольства тем, что я пришел к нему в гараж, – и вот еще что. Поменьше закапывайся этой дрянью. У тебя сопля торчит.

      Гараж стоял на последней линии города, за которой всё черная зимняя северная ночь. Сам Марченко, сидя на списанном советском кресле, загибал в тисках крючки. Один за другим. Рядом стояла полупустая бутылка водки и красная кружка нескафе. Едкий как химическая атака никотиновый дым сбивался в клубы под деревянным потолком.

      Сначала мне хотелось узнать, кто же нас так подставил с сорок второй на Иглах. Больше всех про это мог знать именно Марченко. Несмотря поздний час, я знал, где застать его. Но чем больше я смотрел в его пьяное, простите, лицо, тем понятней мне становилась схема. И с сорок второй и со станком, которого быть не должно и с самим Марченко. Я против обыкновения присел на кривой, вытащенный из нашего офиса стул.

      – Ну что? – спросил Михалыч, не отрывая глаз от компьютера и щурясь через очки.

      – Качаем нефть, двигаем страну вперед, – отрапортовал я.

      – Без шуток, – осек Марченко, – что делать думаешь?

      – Собственная авария, что тут сделаешь. 42 спихнули нам, чтобы кого-то спихнуть здесь. Это ясно как день. Вот только кого. И у кого там друзья?

      Я подписывал себе приговор.