Нефтелиард. Роман Анатольевич Верховский

так и не поспал, наблюдая за снежным редколесьем и пустым переметенным болотом. Уже к ночи мы свернули на расчищенный профиль и углубились к месторождению с табличкой «Иглы» на повороте.

      Я, наконец, выбрался из «Нивы», размял ноги. От вагона к вагону перекинуты провода, горит парочка фонарей. Вся спецтехника размещена в предназначенном для нее месте. Жутко гудит электростанция. На фоне чернеет разобранная фонтанная арматура и вышка. По отсутствию долбежки понятно, что стоим. Мы все стоим. Только деньги бегут. Потому что деньги – это время. А не наоборот.

      Я сразу пошел в вагон к Абике. Как и любому казаху, голову ему сносило с одной рюмки, поэтому Абике не пил, чем и заслужил мое доверие.

      Вагончик на колесах типа «Мастер» разделен на две части: жилой комплекс на четыре человека и кабинет. Сейчас его целиком занимал только худой казачонок: ни супервайзеров, ни членов комиссии (кроме меня собственной персоной).

      Несмотря на позднее время, в жилом отсеке Абике не было, зато присутствовали все его признаки – натопленное как в вагоне просушки пространство, запах плова из банки, неубранная кровать.

      Я сбросил верхнюю одежду на свободную койку и открыл следующую дверь – в кабинетную каморку. Казачонок сидел в свитере за столом, повернулся ко мне:

      – Здравствуй, Марк Александрович. Думал вы через другую дверь войдете, – он показал на служебную.

      – Здравствуй, Абике. А я не думал, что ты до сих пор работаешь.

      Его желтоватая кожа в отсвете экселевской таблицы на выжженном экране приобретала мертвенно-бледный оттенок, живыми были только черные глаза под немытыми жирными черными волосами.

      – Ну что?

      – Ну все, – он мрачно покосился на монитор, видимо печатал сводку.

      – Что-нибудь делал с давлением на забое?

      – Я только утром приехал. Что тут сделаешь, – растеряно проговорил казах.

      – Растет что ли?

      Он согласно кивнул. Раскосые глаза еще больше разошлись в стороны. Он взял левой рукой один лист, а правой другой. Протянул мне оба, но мне даже смотреть не пришлось:

      – Это ГНВП.

      – Я тоже так думаю.

      – Ты знаешь, что за такое отстраняют без права работы в отрасли?

      Абике кивнул, заерзал на стуле, открыл таблицу, закрыл таблицу и снова уставился на меня. Тонкие худенькие пальцы перестукивали по мышке. Его карьера только началась. Я достал из кармана баллончик нафтизина и закапал нос.

      – Будешь?

      – Нет, спасибо. Меня уволят? – в торжественный момент Абике встал со стула.

      Ростом он был с меня, но намного худее. От этого его голова казалась больше, чем есть. Телосложение «чупа-чупс». В балке повисла намеренная пауза, я облокотился на стену:

      – Ты поэтому не спишь? Потому что сам все знаешь и ждешь меня? Ясно. Давай к делу. Это гидростатика, – немного пошмыгав большими ноздрями, я продолжил, – столб воды не держит давление, как мой нос – сопли. Короче, скважина не заглушена. Долго она не продержится. Может до нового года, а может и сутки