Если из многого взять понемножку…. Александр Чумовицкий

от бабушки ушёл…, – в который раз уже завёл Колобок свою песенку с начала и осёкся.

      Из-за поворота таёжной тропы шагнул встречь ему молодой человек. Был он замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях в лес.

      За спиной молодого человека теснилась на дорожке компания совершенно разбойного вида. Один страшно косил на Колобка глазом, второй щерил клыки на заросшей серой морде, третий что-то бурчал, переступая на липовой ноге. Только рыжая смотрела вроде бы ласково, но явно со скрытым подтекстом…

      – От бабушки, значит? – переспросил молодой человек и впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, в какое-то забытье.

      Видно было, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: явно второй день как уж он почти совсем ничего не ел.

      Колобку стало неуютно, он зябко поёжился и судорожно кивнул в ответ, от чего глотнул сухой земли с прелыми иголками и закашлялся.

      Молодой человек вздрогнул и пришёл в себя.

      – А эти, сударь, тоже с вами?

      Колобок обернулся, крутнувшись и взрыв на тропинке ямку. Оказалось, что позади него тоже образовалось уже некоторое скопление: переминался с ноги на ногу запыхавшийся серенький козлик, следом – два гуся разной масти, но оба с глуповато-веселыми ухмылками, дрожал испуганный поросёнок в белой панамке, а дальше сгрудились толпой кастрюли, тарелки, блюдца и прочая кухонная утварь, перепачканная болотной тиной. Позади всех пыхтел самовар, накрытый медным тазом.

      Колобок энергично замотал головой, перекатываясь от левой обочины к правой:

      – Приблудные… На хвост упали, – добавил он, желая понравиться.

      Серый шагнул вперёд:

      – На буханку не претендую, но козлик, чур, мой!

      Рыжая умильно глянула на гусей, потянулась к ним всем гибким телом.

      – Стоять, морды каторжные! – прикрикнул молодой человек, и шайка его послушалась. – Закон помните? «В дебрях не тронул прожорливый зверь…»

      Где-то недалеко уже перекликались, приближаясь, старушечьи голоса.

      Молодой человек расстегнул пальто, коротко бросил Колобку:

      – Тикай, братва, мы прикроем, – и зашагал, на ходу доставая топор.

      Из тёмного леса навстречу ему выходили, разворачиваясь в цепь, старушки.

      Страшная история

      – Я не краснею, – потому что ведь от этого странно же краснеть, не правда ли? – но в обществе я лишний…

      Хозяин раскурил трубку с длинным чубуком, запахнул домашний халат и продолжал:

      – Вам непременно надобно знать, как это у меня началось? Что ж, извольте!

      История, давшая толчок всем последующим событиям, произошла, когда я был совсем юн. Я был студент. Самое торжественное время для нас тогда были летние вакансии – время, когда нас распускали по домам, и всю большую дорогу усеивали грамматики, богословы, философы, юристы…

      Один