Меж троном и плахой. Исторический роман. Ирина Николаевна Павлычева

сударь, уточнить нам, о каком таком размышлении императора идет речь, – наконец, решился и успел Василий Лукич Долгорукий.

      – Охотно, – с вежливым терпением в голосе отозвался Макаров. – Тем более, уверен, многие из здесь присутствующих тоже его слышали. Он говорил: «… если народ мой, которого я вывел из невежественного состояния и поставил на степень могущества и славы, окажется неблагодарным, тогда я бы не хотел подвергнуть своей последней воли возможности оскорбления. Зато, если народ чувствует, чем он обязан мне за труды, то будет и так сообразовываться с моими намерениями, выраженными с такою торжественностью, которую нельзя было бы придать письменному акту», – примерно так.

      – Все, что вы говорите, милостивый государь, как-то туманно, проявился и Алексей Григорьевич, – Зато ясно одно, что ближайшим и прямым наследником по мужской линии является родной внук императора – цесаревич Петр Алексеевич…

      Немедленно раздались угрожающие выкрики гвардейских офицеров, число которых в зале, ни для кого не заметно, существенно возросло:

      – Да он не хочет принять волю покойного императора!!! Это измена! Не желаем слушать!

      «Откуда их тут столько взялось», – досадливо подивился Долгорукий, и, сделав вид, что ему не дают закончить, умолк.

      Головину, который был на стороне Екатерины, почему-то показалось важным создать впечатление полной объективности дискуссии, и он принялся было рассуждать:

      – Вдовствующая императрица могла бы быть регентшей пока…

      Но снова раздались угрожающие возгласы: «Смутьяны!», «Недаром покойный император опасался их неблагодарности!»

      Головин замолчал. “ Бог с ними, с изысками, – рассудил он. И так сойдет, а то эти одры еще, и правда, во мне супостата увидят, а как разойдутся, так и костей не соберешь.»

      На счастье зазвучал зычный бас Феофана Прокоповича, без усилия перекрывая шум и крики и заставляя всех мгновенно умолкнуть:

      – Дорогие, дорогие братья во Христе! Дозвольте обратиться к высокому собранию с просьбой дать мне сказать свое слово?!

      – Мы просим тебя, отче, – отозвался Меншиков за собравшихся в зале.

      Он знал, митрополит не подведет и не оплошает. Хотя протяжки и риторические упражнения начинали вводить его в нешуточное раздражение. Разумеется, приличия нужно соблюсти, но, почто Долгорукие топорщатся, ведь видно, что давно смекнули, что дело определено, и им предложено спокойно принять судьбу!

      Между тем все превратились в слух.

      Глава XIII

      Феофан заговорил:

      – Прежде всего, братья мои, мне хотелось бы напомнить вам о правоте и святости присяги, которую вы принесли в 1722 году. В ней вы обязались принять наследника, назначенного государем.

      Опять встрял князь Василий Лукич:

      – Но здесь не видно такого ясного назначения, как пытается представить господин Макаров.

      Репнин подхватил:

      – А недостаток ясности