Внутри. Евгений Гатальский

Она старательно отводит глаза, но я успеваю заметить, что глаза ее блестят.

      – Милая моя Сэнди, – начинаю я. – Я убил человека и избил старика. О чем бы ты не подумала и что бы ты не сделала, не думаю, что это будет страшнее моих деяний.

      – Будет, – всхлипывает Сэнди.

      – Если и будет, то это не твоя вина.

      Сэнди смотрит на меня, она хочет знать, верю ли я сам в то, о чем говорю, или нет.

      – Нами кто-то управляет, и после всего того, что с нами случилось, будет глупо считать эту мысль бредом.

      – Ага.

      Сэнди шмыгает носом и говорит:

      – Прости меня, Олег.

      – За что?

      Сэнди поворачивается ко мне боком, лицом к заднему сиденью, просовывает руку между мольбертами и чешет недовольно урчащего Гейси за ухом. Не то, чтобы она решила успокоить кота, просто ищет повод не встречаться со мной глазами, удрученно думаю я.

      – Нам нужно вернуться назад.

      – Зачем?

      Сэнди не хочет отвечать – или просто долго собирается с ответом. Я вспоминаю, как на заправке мы перепроверили наши чемоданы и убедились, что все необходимое взяли с собой, и говорю об этом Сэнди.

      – Не в этом дело. Ривьера.

      – Кто такой Ривьера? – спрашиваю я и про себя думаю, что это имя я где-то слышал.

      – Бандит. Он вроде бы владел магазинами Бинко.

      Я понимаю, что слышал о Ривьере от Пауэрса и машинально морщусь – вспоминаю торчащую из глаза вилку.

      – Ты знакома с Ривьерой?

      – Не помню.

      Это звучит крайне бредово – но я уже устал удивляться бреду.

      – Что это значит?

      – Вот.

      Сэнди протягивает мне телефон. На дисплее отображается ряд сообщений с анонимного аккаунта – это hooklove, конечно же – с требованием заплатить сто тысяч долларов – компенсацию за моральный ущерб, причиненный Роберту Брайану Фостеру, который из-за Сэнди (да, там так и написано) угодил за решетку. Аккаунт анонимный, подписи Ривьеры в последнем сообщении нет.

      – Откуда ты знаешь, что это Ривьера?

      – Я уверена, что это он. Я общалась с ним сегодня до твоего приезда.

      – Почему ты ранее об этом не рассказала?

      – Я только сейчас вспомнила.

      Я начинаю думать, что в Сэнди вселился внетелесный придурок, и понимаю, что если Сэнди захочет меня убить, то мне придется ей не мешать. Я не хочу вредить ее телу.

      – Фостер…Фостер… – говорю я и вспоминаю слова Пауэрса.

      – Это искусствовед?

      Сэнди кивает и говорит:

      – Позавчера его посадили. Его подозревают в связях с мафией. Но Ривьера пишет, что виновата во всем я. И самое странное, что я не знаю, правда ли это или нет.

      – Не менее странно что ты знаешь имя искусствоведа. – Данный вывод я делаю, просматривая сообщения от Ривьеры.

      – Я не знаю, откуда во мне это знание. Не от Ривьеры точно. Но я знаю, что все обстоит именно так, как я говорю.

      – Ясно. Зачем нам возвращаться? Ты хочешь заплатить Ривьере? Будто бы у нас есть сто тысяч.

      Лицо