Загляни в свое сердце. Алексей Николаевич Наст

а буквально недавно, он заметил, что стал груб с Верой. Чтобы она ни говорила, он её или обрывал (было невыносимо слышать бесконечные рассуждения о бытовом неустройстве), или отстранялся. У них было всё прекрасно: и машина в наличии, и дача, и деньги, и тряпки, а она говорила, что обои хуже, чем у тех-то и тех-то, ванную надо заменить, розетки исправить, перестелить ламинат. Семёна это бесило.

      А ещё он заметил, что и Вера была груба с ним, а чаще равнодушна.

      Семён начал задаваться вопросом: может, она всегда была равнодушна к нему, все годы, а он не замечал? Да нет.

      Ещё Семен стал думать, что никогда Веру не любил. Так и было. Говорил, что любит, а не любил.

      Глупо всё получалось.

      Семён заехал домой пообедать.

      Как вошёл, сразу разделся до трусов – спарился в невыносимой духоте улицы, тело было покрыто липким потом, хотелось срочно под душ. В квартире царил полумрак – Вера закрыла шторы, чтобы сохранить прохладу.

      Он залез в ванную, пустил воду, стал под душ, блаженно закрыв глаза и ощущая, как тело охлаждается. Сквозь шум воды слышал, как Вера гремела посудой – готовилась его кормить.

      Вытерев волосы и, слегка промокнув тело, чтобы осталась влага и постепенно высыхала, он пошлёпал босиком на кухню. Вера уже нарезала хлеб, налила холодный      щавелевый суп, из кастрюльки, вытащенной из холодильника, выкладывала в тарелку салат из помидоров и сладкого перца.

      –Спасибо, – буркнул он. Взяв ложку, стал есть.

      Вера молча ушла в зал. Семён слышал, как она включила телевизор.

      Семён подумал, что раньше так часто случалось – он заскочит домой, ему подадут еду, он наестся, идёт читать или опять уезжает, и ни словом не перемолвится с женой.

      «Какой страшной жизнью я живу», – в ужасе подумал он, автоматически поглощая суп и заедая салатом.

      –Вера-а!

      Секунду никто не отзывался.

      –Что-то не так?

      –Иди сюда.

      Вера громко вздохнула, поднявшись с дивана, вошла на кухню.

      –Слушаю.

      Семён отложил ложку, вытер рот рукой.

      –Ты заметила, что мы перестали разговаривать?

      –Я это заметила несколько лет назад, – Вера усмехнулась. – Странно, что ты заметил это только сегодня. Ешь и езжай работать.

      Она развернулась и опять ушла в зал.

      Семён оторопело смотрел перед собой.

      Опять стал есть.

      –Это всё, что ты мне оставляешь?! – крикнул он. Ему захотелось поскорее уехать или просто уйти куда-нибудь. Он бросил ложку, молча сидел, подперев щеку кулаком.

      Сквозь говор телевизора услышал, что Вера плачет.

      * * * * *

      Они были в Бийске третий день. Андрей в первый же день разыскал старого Арсения и забрал дедовскую книгу – она была тяжеленная, в кожаном переплёте. Не смотря на просьбы деда Ивана не рассказывать Тёме про книгу, Андрей, не скрываясь, принёс её в дом Ксениной тётки и бухнул на стол. Тёма сразу же определил:

      –Старинная. Это за ней