Загляни в свое сердце. Алексей Николаевич Наст

гостиница с комнатами для гостей, общим залом-столовой, биллиардной, холлом, и баня у озера, домики охраны и обслуживающего персонала, футбольное поле.

      В каждой областной столице имелись подобные «дачи» для высшего руководства. Михайловские дачи располагались в двадцати семи километрах от города, примыкая вплотную к детским летним лагерям отдыха, а вокруг простирался сосновый бор, и лежало пять озер – именно озера носили название Михайловских, от них оно перешло на элитную «малину». Когда большие люди сильно распоясывались, ходили слухи, что Пирогов – владелец комбината сборного железобетона, привозил для развлечения девчонок-вожатых – лагерь, спонсируемый его комбинатом, располагался почти вплотную к комплексу.

      Семён промчался по трассе до детских лагерей, потом свернул на ухабистый проселок – как ни странно, но к хозяйской даче дорога из асфальта проложена не была – Петр Сергеевич утверждал, что пока мучаешься на просёлке, уже начинаешь отдыхать – плохая дорога, это тоже часть природы.

      «Лексус» замер у монументальных железных ворот. Из домика к нему побежал охранник, но, сразу узнав, махнул рукой, повернул обратно – ворота медленно открылись. Конечно, если бы Гоша не предупредил, его бы не пустили, хотя и знали в лицо. А может, что-то изменилось, и он не заметил, как стал почти своим в кампании избранных.

      Семён подъехал к кирпичному корпусу с большими окнами и широким крыльцом. Закрыв машину, быстро взбежал по ступенькам, вошел в прохладный холл. Он здесь бывал не раз вместе с Гошей, поэтому сейчас ориентировался свободно. Сразу пошёл в столовую – там всегда кто-нибудь сидел.

      В просторном зале за столом сидели двое. Гоша был в рубашке и купальных плавках. Рядом с ним расположился жилистый субъект, лысоватый, с наглым взглядом – начальник рыбоохраны Кухаркин. Семён поздоровался с обоими за руку.

      На столе, заставленном блюдами со снедью – салатами, икрой, зажаренным мясом, отварной курятиной, бутылками с водкой и коньяком, выделялось блюдо-поднос нагруженное громадными кусками разварной осетрины.

      –Пируете? – кивнув на осетрину, спросил Семён. Как не приезжал сюда, здесь всегда пировали, всегда бесплатно, за счёт городского бюджета.

      Кухаркин усмехнулся:

      –Сегодня с моими архарами…

      –Архаровцами, – поправил Семён. – Твои люди, они твои архаровцы. А архары – это горные козлы.

      Кухаркин хохотнул:

      –Какой грамотный! А они и есть козлы… Горные! Так вот, взяли мы двоих орликов, ещё по утреннему холодку. Делали показательный объезд по реке. Подплываем – спят. Перемётами перекрыли реку, нализались с ночи, дрыхнут. Стерляди много взяли, пару осетров, карыша.

      Семён сел за стол, вытер рукой потную грудь.

      –Задержал?

      –Зачем? Рыбу конфисковали, отступное получил, отпустил. Не стал составлять акта. Зачем портить отчётность?!

      –Добрый ты.

      –Конечно, добрый, – вставил Гоша. – Осетрина на столе не переводится.

      Кухаркин хитровато