У края бездны. Алексей Николаевич Наст

он оберегает этих Поборников, удаляет вокруг них «полезные сорняки», если можно так выразиться. Окучивает их.

      –Ты отнеси эту тетрадку в одно из издательств. Сейчас это модно, купят легко: мессия из будущего, самоубийство, Зло, грядущее исцеление страны.

      –Ладно, Михаил, не зубоскаль. Если бы я не собирался в отпуск, я бы это дело ещё подержал, копнул глубже. Не верю я в сумасшествие автора этого сочинения.

      –Может, им был не Алешковский?

      –Может быть. Пойдём, покурим? – предложил Павел.

      –А здесь? – заленился Соболев, оглядывая родной кабинет.

      –Здесь Ася будет ругаться, да и обкатаем новую комнату для курения.

      –Это дело! Идём!

      Все знали, что Павел не курил, но он всегда с готовностью шёл «курить», дышал дымом, и говорил, что такой же заядлый курильщик, как и все, только жадный – крохобор, потому не покупает себе сигареты, а пассивно вдыхает чужой дым, и всё это из-за жадности. Все ценили его юмор.

      В новой «курилке» уселись на мягкий диванчик. По обе стороны стояли урны-плевательницы из блестящей стали. Напротив, на стене, висел плоский телевизор, который крутил видеоролики о вреде курения.

      –Здорово придумали, – заметил Соболев, кивая на экран.

      –Да, о нас грешных начальство заботится.

      –О, Паша, смотри, – оживился Михаил, указывая дымящейся сигаретой на экран. Там висела фотография беззубого, гнилого рта. – У нас с тобой такие же скоро будут.

      Они радостно, весело посмеялись.

      –Во! – обрадовался Соболев. – Стишок в тему!

      Нараспев прочёл:

      Шёл я лесом,

      Видел чудо –

      Два крестьянина сидят,

      Зубы чёрные, гнилые,

      Лошадиный ..уй едят!

      Опять посмеялись.

      Павел засомневался:

      –Слушай, Миша, по-моему, стишок не правильный.

      –Почему?

      –Лошадиный… Лошадь – это же женщина!

      Соболев засокрушался:

      –Ах ты, неуч, неуч. Ты в школе уроки биологии прогуливал?

      Павел пожал плечами – может и прогуливал, дело молодое, все мы уроки и лекции иногда прогуливали, не без того…

      –Поясняю, раз ты мой друг, что лошадь – это не самка, а конь – не самец. Это одно и тоже. Как в песнях: «Кони, кони», «Лошади, лошади». Женщина у них – кобыла, а мужчина – жеребец, а мужчина без яиц, кастрат – мерин.

      –Вот как, – закивал головой Павел.

      Стали подтягиваться слушатели из других отделов, выпуская губительный, табачный дым, и щурясь.

      –А откуда ты этот стишок выгреб? – спросили Соболева. – Сам сочинил?

      Соболев отмахнулся:

      –Ты что! Это ещё с раннего детства помню. То ли из песни, то ли из присказки.

      –Может, Высоцкий? – предположил Володя Саев.

      Соболев запротестовал:

      –Не-е, не его стиль…

      И тут же усомнился:

      –А может, он. Мой батя, царство ему небесное, увлекался Высоцким, когда напивался, всегда его слушал, даже танцевал…

      –Как можно танцевать под Высоцкого? – удивились вокруг.

      –Он мог!

      –Ненавижу