Смотрю на тебя. Юлия Добровольская

интересные истории: и длинные, с продолжением, романы, и короткие рассказы – всё, что проходило через его руки в редакции крупного литературного журнала, и многое из чего так и не попадало тогда в печать. Моё богатое воображение тут же переводило звуковой ряд в визуальный, и я оказывалась в неком параллельном мире, населённом другими людьми, живущими другой жизнью, по другим правилам. У этих людей были необычные имена. А если даже и обычные, привычные, то звучали они всё равно как-то по-другому, не буднично, и жизнь у них была совсем необычной, небудничной. Я закрывала глаза, чтобы лучше видеть подробности происходящего в папиных историях – так, вероятно, и засыпала. И сны мои, скорей всего, становились продолжением тех рассказов, потому что в них, в моих снах, как и в папиных историях, обитали только красивые, благородные люди, живущие идеалами красоты и благородства, и совершающие красивые, благородные поступки.

      Ещё в мамино отсутствие папа мог меня купать, как в детстве – едва мне исполнилось десять, мама запретила нам эти процедуры. Так вот, когда её не было, я просила искупать меня каждый вечер.

      У меня уже пробивались волосы в нужных местах и наливались молочные железы. Я этим страшно гордилась перед папой и нарочно ойкала, когда он касался мочалкой груди, и говорила:

      – Осторожней, пожалуйста!

      По-прежнему папа в определённый момент говорил:

      – Так, попку и кнопку мой сама.

      Как-то я сказала:

      – А ребята называют это писькой.

      – Это грубо, – сказал папа.

      – А что не грубо, – спросила я, – писечка?

      Он засмеялся:

      – Это не грубо, только не везде стоит произносить подобные слова.

      – А с тобой можно? – Спросила я.

      – Со мной можно, – сказал папа.

      – А почему ты не можешь помыть мне… кнопку?

      – Потому, что девочка должна уметь делать это сама.

      Но мне хотелось, чтобы папа всё же как-нибудь нарушил это установленное кем-то правило…

      * * *

      Однажды мы поехали отдыхать в Крым.

      Я перешла в седьмой класс и романтизма во мне к тому времени только прибавилось, хоть больше, казалось, уже некуда.

      Меня приводило в восторг всё. Абсолютно всё. И ясное синее небо, и апоплексический ливень, который мог невесть откуда рухнуть вдруг среди дня, и жёлтый песок городского пляжа, и коричневые скалы Коктебеля, и роскошный ресторан «Астория» с белыми крахмальными скатертями и салфетками трубочкой, и нежная варёная кукуруза, купленная на набережной у какой-нибудь приветливой и аппетитной тёти, и совершенно невообразимый где-нибудь в Москве южный рынок… Но главное – это весёлые и счастливые мама с папой.

      Мы снимали комнату в частном доме недалеко от моря – мы всегда останавливались у одних и тех же хозяев.

      Дом, в котором мы жили, был окружён огромным фруктовым садом, и нам иногда предлагали собрать абрикосы или яблоки – для себя, сколько надо, а чтобы не платить