Флорообраз во французской литературе XIX века. С. Г. Горбовская

и в царстве Флоры. Концепция «Гирлянды Юлии» отражает традицию XVII–XVIII вв. устраивать балы, где короли и придворные переодевались в деревья или цветы (например, знаменитый тисовый бал (bal des ifs)[44] при дворе Людовика XV). Список фитонимов здесь очевиден (исторически предопределен), и семантический архив этих фитонимов хорошо знаком тем интерпретаторам, которые должны были взять в руки этот сборник. Здесь все заранее предусмотрено, как в хорошо написанной и сыгранной пьесе или виртуозно вылепленной скульптуре. Вот несколько примеров.

      La Tulipe flamboyante

      Permettez-moi, belle Julie,

      De mêler mes vives couleurs

      À celles de ces rares fleurs

      Dont votre tête est embellie:

      Je porte le nom glorieux

      Quon doit donner à vos beaux yeux[45]

      (Пылающий тюльпан. Позвольте, прекрасная Юлия, // Добавить мои живые краски // К палитре редких цветов, // Которыми украшено Ваше чело: // Я ношу знатное имя, // Которое заслуживают Ваши прекрасные глаза.)

      La Fleur de Grenade

      D’un pinceau lumineux, l’astre de la lumière

      Anime mes vives couleurs,

      Et régnant sur l’Olympe en sa vaste carrière,

      Il me fait régner sur les fleurs.

      Ma pourpre est l’ornement de l’empire de Flore:

      Autresfois je brillay sur la teste des roys

      Et le rivage more

      Fut sujet a mes loix.

      Mais méprisant l’éclat dont je suis embellie,

      Je renonce aux flambeaux des deux,

      Et viens, ф divine JULIE,

      Adorer tes beaux yeux. (Arnauld de Briottes)[46]

      (Цветок граната. Пылающей кистью небесное светило // Оживляет мои яркие краски, // Царствуя на Олимпе своего величия, // Оно приказывает мне властвовать над цветами. // Мой пурпур украшает царство Флоры: //В былые времена я блистал на головах королей, // И морское побережье // Подчинялось моему закону. // Но, отрекаясь от славы, которую я снискал, //Я отказываюсь от пламени небес, // Иду, о божественная ЮЛИЯ, насладиться красотой твоих глаз.)

      Природа (и ее феномены) в этих произведениях прекрасна, но неестественна. За масками цветов, пастухов, пастушек проглядывают черты вельмож, людей из высшего общества. Утверждение из «Поэтики» Аристотеля, на которое равняется Буало, – «Искусство подражает природе» – говорит само за себя. Подражать – значит создавать артефакт, а не описывать живую природу. Ю. Б. Виппер в очерке «Поэзия барокко и классицизма» отмечал: «Существенным аспектом эстетики классицизма был принцип “подражания природе”. Он имел для своего времени весьма прогрессивный смысл, ибо утверждал познаваемость действительности, необходимость обобщения ее характерных черт. Однако искусство, по мнению теоретиков классицизма, должно было “подражать природе”, т. е. воспроизводить действительность лишь в той мере, в какой она сама соответствовала законам разума. Таким образом, природа, будучи для классицистов основным объектом искусства, могла представать в их произведениях лишь в особом, как бы преображенном, облагороженном виде, лишенная всего того, что не соответствовало представлениям художника и светской среды, с мнением которой он был обязан считаться, о разумном ходе вещей и о правилах “приличий”, требованиях хорошего тона»[47]. Далее Виппер отмечает, что

44

На этом балу Людовик впервые увидел будущую маркизу де Помпадур.

45

Sainte-Maure Montausier (duc de) Ch. La guirlande de Julie, offerte à Mademoiselle de Rambouillet, Julie-Lucine d’Angenes. R: Imprimerie de Monsieur, 1784. P. 40.

46

Ibid. P. 62.

47

С. 79-107.