Силы сопротивления. Андрей Кокоулин

доктор отклонился в кресле. – Опишите, пожалуйста.

      – Ну… – Бурдюков замялся. – А меня не объявят сумасшедшим?

      – Когда вы не сможете различать галлюцинации и действительность, тогда над этим стоило бы подумать, – строго выговорил доктор. – Но так как вы сознаете, что это галлюцинации, то беспокоиться вам не о чем. Смелее, Сергей Григорьевич, смелее.

      – Ну, в общем…

      Бурдюков, запинаясь, рассказал о том, как ванна перестала быть ванной и оказалась корытом, как уютная квартира превратилась в жуткое, грязное помещение, стол – в кусок фанеры, а люди…

      – Что люди? – спросил доктор.

      – Изменились, – выдохнул Бурдюков.

      – В каком смысле? Перестали быть людьми?

      – Нет, перестали быть теми, кого я знаю. Даже я сам… – голос Бурдюкова дрогнул. – Я стал такой… будто вешалка, тощий…

      – Изможденный?

      – Да!

      – А сейчас?

      Бурдюков поглядел на свои руки, сжал-разжал крепкие пальцы.

      – Нет, сейчас все нормально.

      – А не было у вас чувства, что тот вы – настоящий, а галлюцинация, наоборот, все, что виделось до этого?

      Бурдюков испуганно мотнул головой.

      – Нет!

      – Ну, хорошо, – доктор встал, – на всякий случай мы с вами все же пройдем небольшую процедуру.

      Он сдвинул занавеску, достал откуда-то снизу тонкий матерчатый чехол и ловко натянул его на кресло.

      – Ложитесь, Сергей Григорьевич.

      – Обувь снимать? – спросил Бурдюков.

      Доктор улыбнулся.

      – Не обязательно.

      – А одежду?

      – Сойдет и так. Ложитесь.

      Бурдюков сел на край кресла.

      – Это не больно?

      – Нисколько.

      Доктор заставил Бурдюкова сместиться к спинке. Уютно жужжащий моторчик зафиксировал кресло горизонтально.

      – Руки прошу положить в выемки на подлокотниках.

      Бурдюков повиновался. Доктор показал ему прозрачную желтую капсулу, которую зарядил в инъектор.

      – Это ПОБС.

      – Что?

      – Программно-ориентированная белковая смесь. Звучит как лопающийся пузырек, не правда ли? ПОБС!

      – А что это?

      – Ну, это не важно. Вы все равно забудете.

      Рука доктора снова нырнула к затылку Бурдюкова, раздался щелчок, и Бурдюков умер. Вернее, на время перестал существовать.

      3-е октября

      – Серенький!

      Спросонья Бурдюков не понял, что это белеет перед ним в темноте.

      – Серенький! Ты спишь?

      – Что? – Бурдюков приподнялся на локтях.

      И едва не упал обратно. Голова была тяжелой, а тело и руки казались ватными. Белое наплыло, присело рядом, со скрипом надавив на пружины кровати.

      – Как вчера пришел, так и лег, – что-то шлепнуло Бурдюкова по щеке. – А я? А кто меня любить будет? Сосед?

      – Какой сосед?

      – Ты невинность не разыгрывай!

      Бурдюков выдохнул.

      – Магда?

      Белое колыхнулось.

      – Узнал. Узнал, Серенький.

      Могучие