Причеши стул. Валентин Валентинович Баламутин

никогда. Забыв о синем цветке, он отправился в комнату к кровати, не видя ничего, кроме долины среди гор.

      Он завернулся в комнате в одеяло и, упершись в стекло окна лбом возле открытой внутрь форточки, уставился в запорошенную свежим снегом серую картинку улицы. Форточка, распахнутая ветром, стало быть, сыграла роль кислородной маски в критический момент. Он бессмысленно глядел в окно. Мысли, как замерзшие, одубевшие на морозе пальцы, не проявляли послушания перед желанием хозяина расшевелить их.

      Он пытался прислушаться к своим мыслям, приглядеться к своему состоянию. Он как-то поверхностно осознавал, что только случайно распахнутая вовремя форточка, сквозь которую комната наполнилась чистым морозным воздухом улицы, удержала его в этом месте, которое условно здесь принято называть мир, мир живых.

      ***

      – Тебе было плохо. Ты был одинок и мучился этим. Мы долго наблюдали за тобой, – голос коснулся его слуха, проник в него из объемной мягкой тишины. Так сказал мужчина, с внешностью благородного старца. Он видел его еще не открывая глаз. Образ коснулся его зрения так же мягко, как и голос. Несмотря на его снежно белые длинные волосы, бороду и усы, взгляд его был очень юным.

      В ровном ярко-белом всепоглощающем сиянии плавно начали прорисовываться линии силуэтов. Тогда перед ним проявилось несколько фигур. Это были люди. Но очень необычные. Там было несколько женщин и мужчин. Они все обладали невероятной красотой. Эта красота воспринималась не только зрением. По обычным меркам, ставшим традиционными на Земле, они не показались бы самыми красивыми людьми. Но они были прекрасны. И это воспринималось в последнюю очередь глазами. Они были, как цветы, вид, аромат и осознание присутствия которых способны создать в душе атмосферу праздника, покоя и радости. Так они подействовали на него. Молча, и с чутким участием смотрели они. Вокруг был сказочный вид лесов, гор и равнин на горизонте. Все это слишком напоминало сон.

      – Это история зверя, который попал в ловушку. Ему было не понять, что вырываясь, он лишь затягивает петлю и увечит тело. Но страх и агрессия заволокли туманом его ясные, зоркие прежде глаза, – так продолжила речь старца женщина с роскошными русыми волосами, стоявшая немного позади него.

      – Сейчас ты переходишь в добрые руки. Здесь нет боли. Здесь ты можешь отдыхать сколько пожелаешь. Ты уже почти с нами. Но есть немного времени, чтобы сделать выбор, – сказала другая девушка, стоявшая за другим плечом старца. Волосы ее были черные, как сама ночь. Яркий рассеянный свет переливался в них, словно звезды на ночном небе.

      – Подумай и реши. Чтобы вернуться назад – закрой глаза. Чтобы остаться, протяни мне руку. Подумай и реши сам! – сказал старец.

      Так вот в чем дело! Это смерь! Я умер!.. Его вдруг стало знобить, и от страха перехватило дыхание. Как это случилось? Но он не готов! Он не хочет еще умирать!..

      Но почему нет? Там же его не держит ничего, кроме ежеминутных приступов страдания