Причеши стул. Валентин Валентинович Баламутин

вопли, с которыми я влетел в эту обетованную бездну.

      – Ну, здравствуй, Эсмеральда!.. Грэтта!.. Климентина…

      Из рыцарский будней…

      – Нет! Я хочу видеть людей! Хочу быть с ними! Ты слышишь? – орал Дон Кихот.

      – Зачем они вам? Они все просто жалкие зануды. Ваших благородных целей им не понять.

      – Но это не так! А если и так – мне все равно. Я им нужен даже вопреки их невежественному противостоянию! Будь они сорок раз бараны и глупцы, я вижу в них людей, ясно вам? Я не люблю притворства и разного там баловства… И инсинуаций. И спекуляций.

      – Хорошо, послушайте…

      – И мистификаций. И…

      – Ну, что вы заладили? Дорогой мой! Мой господин! Да не оценят! Вот делайте свое добро себе там, в безопасности. Работайте во благо. Только не здесь, среди их нелепого и опасного, лишенного логики нагромождения препятствий и страшных жестоких ловушек. А мы вам и мельниц уж понастроим. Воюйте себе с ними!..

      – Послушай, Санчо. У тебя есть дети?

      – Не знаю, господин. А что это такое?

      – Это такие меленькие люди.

      – Насколько маленькие? У меня все тело чешется.

      – Да. Наверное, это они.

      – А что с ними делать?

      – Говорят, воспитывать.

      – Как?

      – Просто. Кричать, запрещать, баловать, наказывать, укладывать, кормить и лечить.

      – Ясно, господин. Начнем с «кричать».

      – Правильно, друг мой. Нужно быть последовательным. А теперь идем искать людей, чтобы помочь им.

      – Не могу больше спорить. Воля господина – закон. Между прочим, господин, у вас тоже есть дети!

      – Убей их… То есть.. Ладно, Санчо. Я их как-нибудь воспитаю. Потом.

      – Да, мой господин.

      – А теперь вперед! К людям! Дай мне копье. Здесь полно народу. Нужно пробиваться.

      – Господин, берегите своих детей!

      – Не отставай, Санчо Панца!..

      Легендарные встречи

      Строили день насущный Понкрат, Евстрат и Телекарпий. Столкнулись они с тревожной трудностью. Понкрат увидел проблему так, а Евстрат – эдак. Думали, чесали небритости. Все стало и затихло. Было слышно только, как они натужно сопят сосредоточенными ноздрями. Разрядил повисшее напряжение Телекарпий, который мудрости был преисполнен более прочих. Не упуская времени даром, этот смекалистый муж мгновенно разглядел в заминке возможность взрасти к чему-то иному. Лёгкий то ли свист, то ли шип (то ли стон, то ли шепот, то ли крик, то ли ор, то ли лай, то ли дай, то ли най-най-най, то ли стук, то ли глюк, то ли палец, то ли хрен, то ли голос, то ли звон), доводчика двери возвестил о внезапном и радостном возвращении третьего товарища, а с ним и спасения от неминуемой драки и крушения великих надежд.

      Телекарпий возник точно между Понкратом и Евстратом, затем взглянул хитрым левым глазом на Понкрата, и одновременно мудрым и успокаивающим правым на Евстрата. Обоим по-дружески подмигнув, Телекарпий вынул из запазухи большой, по-заморски расписанный изощренными маркетологами,