Бездна. Марк Перовский

всё, что было в шкафах: одежду, обувь, книги и шкатулки с ненужным барахлом – и положил самое ценное в чемодан. Теперь там лежали только вещи, книга Ремарка «Триумфальная арка», часы на цепочке, подаренные отцом на восемнадцатилетие и ещё несколько совершенно необходимых вещей. Туда я кинул и письмо от Элизабет, решив его вскрыть только когда почувствую себя в относительной безопасности, когда, например сяду в поезд или на пароход до другого порта.

      На сборы ушёл от силы час. Закрыв дверь на ключ, я выбросил его в глубокий сугроб, знал, что больше сюда не вернусь. Спустился по ступенькам и, постоянно оглядываясь, ушёл в порт, в надежде на то, что там меня кто-то ещё сможет спасти.

      Спустя несколько часов поездки на старом джипе до ближайшей железнодорожной станции и пары потерянных марок, я уже ждал свой локомотив, готовящегося унести меня в туманное будущее.

      Душу не покидало беспокойство, поэтому я постоянно то отстукивал ногой ритм, стуча подошвой о деревянный пол, то пугливо озирался, надеясь не встретить в этой глуши, потерянной среди мёртвых деревьев и грязного снега, тех, кому доверял несколько дней назад.

      Поезд приехал через полчаса томительного ожидания. Стальная гусеница остановилась прямо передо мной, испустила пар из своего двигателя, словно бы облегчённо вздохнув, и замерла. Я быстро вбежал внутрь и сел в своё купе и стал ждать отправления.

      И когда двери в вагон уже закрылись, а поезд только дёрнулся, отталкиваясь от станции, я увидел, как Клаус и Лили взбегали на платформу. Они увидели меня в окне. Я смерил их презрительным взглядом и умчался вперёд, в неизвестность. Туда, где меня бы никто и никогда не нашёл.

      Глава V

      Я был в городе уже три дня, и до сих пор не знал, что делать дальше. Всё это время прошло в тумане, помню только, как вышел на грязном перроне, огляделся по сторонам и увидел их. Людей. Не обременённых тяжелой жизнью. Не знающих о смерти столько, сколько знали те, кто жил в глуши. Не понимающих страданий других. В глазах блестел азарт, жажда жизни, и я выглядел среди них, как бельмо на глазу.

      Прошёл сквозь огромные двери и очутился практически на окраинах. Я бродил долго, упорно, стучался во все двери, где висела табличка «сдаётся в аренду», но каждый раз уходил ни с чем – слишком дорого.

      День только занимался, солнце встало невысоко, обливая косыми лучами мостовую. Помню, как стоял на небольшой площади со старым памятником неизвестного мне писателя, облепленного со всех сторон неработающими фонтанами. Люди бродили вокруг, их ничто не заботило, и это злило ещё больше.

      Однако я не увидел над ними ни одного Жнеца. Пустые крыши, переулки, наполненные лишь липкой тьмой и грязью, огромные полупустые площади – ни единого следа.

      В конце концов я остановился в небольшом доме, где хозяйка по имени Габриэла Ройт – миловидная женщина лет тридцати пяти с веснушками на носу и огромными голубыми глазами – сдавала комнаты совсем