Бокал тумана. Кто убил доктора Чехова. Владислав Михайлович Мирзоян

Павлович лёг, просил меня написать в Берлин, в банк, чтобы выслали нам остающиеся там деньги.

      И когда я села писать, он вдруг сказал:

      – Вели прислать деньги на твоё имя».

      Чехов понял – жизнь закончилась.

      Если он умрёт раньше перевода – ей могут не выдать денег.

      Бюргеры – est ist порядок.

      И так оно и вышло это будут деньги на похороны.

      Книппер-Чехова:

      – «Мне это показалось странным.

      Я засмеялась и ответила, что я не люблю возиться с денежными делами (и это Антон Павлович знал) и что пусть будет по-прежнему.

      И написала, чтоб выслали Herr A. Tschechof».

      А кто любит возиться с финансовыми делами?

      Тратить деньги – куда интереснее.

      А актрисе, тем более.

      Но деньги пришли – в день его смерти.

      Не такой уж и плохой врач оказался этот писатель Чехов.

      Книппер-Чеховой придётся слегка понервничать, чтобы их полу-чить.

      С её слов – поможет услужливый владелец «Sommerа».

      Книппер-Чехова:

      – «И когда я разбирала вещи и приводила в порядок комнату, он (Чехов) вдруг спросил:

      – «А что – ты испугалась?»

      Может быть, моя торопливость заставила его так думать».

      Ну как же ей не испугаться – ведь доктор Schwoerer уже три недели как открыл им, что у Чехова сердце больнее лёгких.

      А она не испугалась.

      Потому что ни она, ни Schwoerer не понимают, что Чехов умирает: так, приболел. Отпустит.

      Впрочем, на следующий день, 30 июня, в письме к сестре Чехов она напишет:

      – «Вчера он так задыхался, что и не знала, что делать, поскакала за доктором…»

      Schwoerer:

      – «… даже после ужасающего припадка во ВТОРНИК состояние сердца ещё не внушало больших опасений, потому что после впрыскивания морфия и вдыхания кислорода пульс стал хорошим, и больной спокойно заснул…»

      Довольно подробно всё в письме сестре Чехова описывая, Книппер-Чехова об «ужасающем припадке во вторник» почти ничего не пишет:

      – «… он сильно задыхался, так что лежал на пяти подушках, почти сидя, очень ослаб, с постели не вставал, дышал кислородом, пил только кофе, и всё было невкусно.

      Температура была невысокая, кашель почти эти дни не мучил его, и хрипы были мало слышны».

      Какой кофе, господа!

      Доктор Schwoerer сказал – у Чехова больное сердце.

      А герр Чехофф дует себе кофе на пяти подушках и слушает хрипы в своём лёгком.

      Да ещё, симулянт, и почти не кашляет.

      Пастернака я не читал. Но доктор Чехов – плохой врач.

      Несложно догадаться, как делегация возмущённых бюргеров в то утро ВТОРНИКА пришла к владельцу «Sommerа», и потребовала не пускать больше в столовую этого заразного русского с его синей плевательницей.

      К делегации, наверное, присоединились жильцы соседних с Чеховыми номеров на первом этаже – пусть не кашляет.

      (Помните «кашель за стеной» который раздражал капризного Чехова? Так это не Чехов раздражался – это Чехов кашлял и раздражал бюргеров).

      Пусть не разбрасывает свои бациллы