Про Хвоста. Сборник

опасаться, что соседи вызовут милицию или настучат куда следует при нарушении норм коммунального общежития.

      Себе Юра купил под нажимом Хвоста огромный приёмник с проигрывателем, фотоаппарат “Миг” и заграничную монографию о поп-арте в букинистическом магазине. Но было и счастье – две длительные поездки с друзьями. Одна в Грузию с художниками, москвичами Люсей и Лёшей Лобановыми, а другая в Армению и Среднюю Азию с Алёшей Хвостенко.

      Путешествия были настолько яркими, что вспоминал Юра о них, как об одном из самых значительных событий своей жизни. Впрочем, “Путешественником” Сорокина прозвали задолго до этих поездок, он был истовым ходоком, пешеходом, исколесившим пол-России. Но Средняя Азия была откровением, даже стихи стали возникать у него именно там. Как он рассказывал, свое первое стихотворение сочинил “после страшного подпития, искупавшись в родоновой ванне” и, наверное, выкурив местной травки. Одно из ранних стихотворений посвящено Хвосту.

      К а.л. хвостенко

      Квадрат гранитного собора

      Упруг и тесен, как гранат, —

      Его зерна гранит пунцовый

      Дарит старинный Арарат.

      Графит старинного стекла

      Гранит осколков света блики,

      И блёкло блещущий металл

      Явит чеканеные лики

      Святых, застывших в узких нишах

      По стенам жёстким и остывшим.

      А над конической вершиной

      Скелет столь узкого креста,

      Взнесённый ввысь, семиаршинный,

      Будто чугунная стрела, —

      Символ претензий непомерных, —

      Как длань клинка над шлемом медным.

      …Под срубом северных соборов

      Тебя манит армянский храм:

      Тогда, взирая на помора,

      Ты мыслью мчишься в Ереван.

      Скажи, зачем тебе Севан?

      Там спит форель на хрупкой ветке.

      Гляди: за связью древних рам

      Ещё твой Бог, обугленный и ветхий.

      Ещё твой бок прилеплен к парапету.

      Ещё твой блок качается по ветру.

      Ещё твой плуг лущит щепу болот.

      Ещё твой плут плетёт плетень тенёт.

      Ещё в дупле сидит твой огурец —

      Блажен и весел нежный огурец.

      Ещё ползёт по телу мягких мыслей

      Мясистый клоп, подвижностью напыщен.

      Ещё твой клоп в твой маленький уют —

      Чарующевлекущий чахлый спрут.

      И, как Кааб благого Магомета

      Обтянут чёрноугольной парчой,

      Твой блик (как бледен блеск кометы)

      Ещё затянут паранджой.

      Твой лик дымка травы тян-шанской

      Колеблет сладостный дурман…

      Алёшенька,

      а не распить ли нам полбанки?

      А завтра уж – всенепременно! – в Ереван.

      Поскольку поездка с Хвостом была вторая по счёту, она не была столь беззаботной и гладкой, как первая, так как денег поуменьшилось.

      Им приходилось даже подрабатывать с помощью