Про Хвоста. Сборник

спокойно, дорогой друг. Твои Трева соберут другие. Получится изрядный монумент. Действительно нерукотворный. Я верю, что всем звездам на небе есть место. И тот скромный свет, который долетал к нам от Тебя, не затеряется среди более ярких созвездий.

      Леонид Чачко

      Родился в 1939 г. в Москве. Кандидат экономических наук. Живет и работает в Москве.

      Я познакомился с Алёшей Хвостенко – Хвостом – в конце 67 или в начале 68 года. Я тогда жил один в комнате большой коммуналки на Покровке, в Старосадском переулке.

      Хвост приехал из Питера (он тогда как раз «мотался меж двумя столицами»), и кто-то из друзей (может быть, Миша Деза?) привел его ко мне на предмет переночевать. Мы как-то сразу сдружились, и он в дальнейшем, приезжая в Москву, частенько у меня останавливался. Я, в свою очередь, приезжая в Питер, останавливался у него, на Греческом. Комната Хвоста удивительно напоминала мою московскую, только стены были увешаны его собственными работами (он тогда писал картины вполне фигуративные, в импрессионистической манере, которые мне очень нравились). Позднее он перешел к сюрреализму, резкой и суровой графике. Однажды у меня в комнате «зависли» на несколько дней Хвост и Володя Пятницкий и предложили мне, в благодарность за гостеприимство, расписать одну из стен комнаты. Я, честно говоря, побоялся жить под сенью такой живописи (кто знает манеру Пятницкого, тот меня поймёт), но порой ругаю себя за трусость – думаю, это было бы великое произведение!

      В Москве по вечерам у меня собирались друзья, пели песни под гитару, слушали пластинки, читали стихи. Хвост сразу стал своим в этом обществе. Здесь же он познакомился с моей приятельницей – молоденькой Алисой Тилле, с которой они вскоре и поженились. На регистрацию брака в ЗАГС на Сухаревской ввалилась буйная толпа хиппи и порушила чинный порядок заведения. Хвост был в довольно рваных джинсах, и шокированная чиновница наотрез отказалась регистрировать брак при таком нарушении приличий. Пришлось кому-то из гостей подходящего размера одолжить жениху свои брюки.

      Вскоре после этого Хвост окончательно переехал в Москву, удачно обменяв свою питерскую комнату на комнату в Мерзляковском переулке, и уже у них с Алисой стали собираться толпы артистической молодёжи. У Хвоста всегда можно было послушать хорошую пластинку, почитать что-то ещё не читанное (в том числе самиздат), полистать альбом. При том, что денег у нас у всех было не густо, Алёша, благодаря своему вкусу, обаянию и успеху у продавщиц букинистических магазинов, всегда доставал какие-то новинки и редкости.

      О публикации стихов Хвоста в СССР речи, разумеется, быть не могло, но Алёша, человек очень музыкальный, быстро и легко освоил гитару и исполнял в кругу друзей свои стихи под гитару, на собственную, классическую или народную музыку в своей обработке.

      Хвост не был диссидентом в обычном значении этого слова, но он был свободным человеком и всем своим существованием непрерывно входил в противоречие с «Софьей Власьевной». Поэтому ему при каждом случае столкновения с ней давалось понять, что лучше бы ему