Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского. Понсон дю Террайль

король собою?

      – Король-то? Коли говорить откровенно, странный он государь! Всегда нелюдимый вид… Вечно он болен, взволнован… Говорят, что сам-то он очень добрый, но вот… королева-мать доводит его до жестокости и бешенства…

      – Ну а… его сестра?

      – Принцесса Маргарита? Вот что, ваше высочество: вы уж позвольтe мне говорить с вами так же открыто, как приходилось, бывало, с вашим покойным батюшкой! Позволите? Да? Так вот, иной раз мне приходят в голову странные мысли. Вижу я, например, что ваше высочество соблюдает инкогнито, и вспоминаю, как наш земляк, капитан Пибрак, рассказывал вот в этом самом зале другому военному, что в Лувре поговаривают насчет брака Маргариты Валуа и Генриха Наваррского!

      – А, так насчет этого говорили?

      – Только вчера еще, ваше высочество! Ну так вот мне и пришло в голову, что, по обычаям нашей страны, моему принцу захотелось сначала повидать принцессу Маргариту в неподготовленном виде, прежде чем начать ухаживать за ней!

      – Что же, эта мысль не лишена остроумия! – заметил принц, улыбаясь. – У нас говорят, что не следует покупать поросенка в мешке, и если принцесса некрасива…

      – Вот уж нет, она хороша, как ангел!

      – В таком случае мать была совершенно права, если пожелала видеть ее моей женой!

      – Вот уж нет, должен я сказать и тут!

      – Это почему?

      – Да видите ли, ваше высочество, ваш покойный батюшка любил говорить, что лучше быть угольщиком и жить в своей хижине, чем одеваться в шелка и бархат, но искать приюта под чужой кровлей!

      – Это золотые слова, Маликан.

      – Конечно, наваррский король повелевает таким маленьким государством, что французский король в сравнении с ним является важным барином. Поэтому французская принцесса крови должна казаться лакомым кусочком для наваррского короля, но…

      – Да договаривай же до конца, нелепый человек!

      – Но и принцессы крови иной раз подвержены той же участи, что и простые горожанки, а именно: о них слишком много говорят!

      – Эй, эй, друг мой! – недовольно сказал Генрих, сердито сдвигая брови. – Начинаешь ты издалека, да кончаешь уж очень близко!

      – Простите великодушно, ваше высочество, но ваш покойный батюшка всегда позволял нам говорить с ним совершенно откровенно.

      – Ну так говори, черт возьми!

      – Так вот, если вашему высочеству придется когда-нибудь побывать в Нанси…

      – У моего кузена Генриха де Франс?

      – Вот именно. Так герцог Генрих сможет порассказать вам много всякой всячины о принцессе Маргарите!

      – Маликан, – сказал Генрих, – ты верный слуга, и возможно, что твои советы и предостережения очень полезны. Но в данный момент я должен повиноваться желанию матери… Тише! – перебил он сам себя, увидев входившего Ноэ.

      Маликан сделал вид, будто не замечает, что вошедший ищет принца. Он крикнул Миетту, приказав ей прислужить новому посетителю, а сам ушел за стойку.

      – Чем могу служить вам? –