Шелопут и прочее. Александр Сергеевич Щербаков

военкоматовской комиссии. Марш исполнялся на мелодию «Прощания славянки».

      Нет, не зря изучали мы тактику,

      Может, завтра в смертельном бою

      Вспомним нашу солдатскую практику,

      Защищая отчизну свою.

      Прощай, не горюй,

      Напрасно слез не лей,

      Лишь крепче поцелуй,

      Когда вернусь из лагерей.

      Батарея, веселей шагай…

      Почему «батарея»? Потому что журналисты должны были к окончанию университета сделаться младшими лейтенантами запаса по ведомству «бога войны» – артиллерии.

      Ну, а я, освободившись от угрозы быть забритым и одновременно – именно поэтому! – от необходимости учиться только очно, стал искать место в какой-нибудь редакции. Исходил из убеждения, что журналистика как профессия – «ремесло – мелкое ручное производство, основанное на применении ручных орудий труда, личном мастерстве работника…» И нашел работу – ответственного секретаря заводской многотиражной газеты «Резинщик».

      Прошло совсем немного времени – и точно так же, благодаря выявленному военкоматом несовершенству организма, ровно по таким же побудительным мотивам поступил мой однокурсник Юра Зотов. Только его газета называлась «Инструментальщик».

      Запомнилось лето 1958 года. Наших ребят и девчонок выдуло вон из города – кого на практику, кого в военные лагеря. А «мы, работники всемирной великой армии труда», с одной стороны, но еще «свои ребята» для факультета, остались едва ли не одни в общежитии, где не шатко не валко шел ремонт, перемещая нас из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Славное выдалось время! Работа не слишком измождала нас, и мы вволю предавались культурным развлечениям, благо те годы были богаты на высококачественных гастролеров.

      Был на нашем счету еще поступок, скажем так, сомнительного свойства. Наши совместные размышления-мечтания о профессиональном будущем однажды привели нас в горком комсомола. Шла запись добровольцев на какую-то великую сибирскую стройку. Мы выразили горячее желание участвовать в ней на любом уровне – но в качестве журналистов. Нам сказали: будет такая необходимость – позовут. Слава богу, не позвали.

      Однако наш досуг занимали не только эстетические развлечения и соответственные высокоумные беседы. У каждого из нас было по два дня в месяц, ставивших ребром вопрос: что делать? Это были дни аванса и получки. Привычка к безденежью, как ни удивительно, в каком-то смысле развращает. Возникающие вдруг в кармане «лишние» купюры попервоначалу, случается, взывают к неким поступкам невысокой пробы.

      Короче, существование вовсе не записных шалопаев, а выходцев из сугубо трудовых семей каким-то очень естественным образом обогатилось регулярными ресторанными развлечениями. Предвижу вопрос: ну и что?

      И тут же вспоминаю курьез, случившийся 1 сентября 1955 года, в наш первый университетский день. Александр Иванович Курасов, зам. декана историко-филологического