Шелопут и прочее. Александр Сергеевич Щербаков

какие вы есть, включая и ваши недостатки. А я надеюсь, ни ты, ни мама не считали и не считаете себя совершенством.

      Теперь более конкретно.

      Я не случайно упомянул квартиру. Я прекрасно помню, что она переходит после твоей смерти к Шурику (Александр Климов, первый муж Кати. – А. Щ.). Но ты, слава богу, жив и, надеюсь, проживешь еще много лет. А годы, как ты хорошо знаешь и сам, людей меняют. И ты по каким-либо причинам в какой-то момент времени можешь захотеть расторгнуть договор пожизненной ренты. Ты ведь не продался в рабство. И именно из этих соображений я специально подчеркнул, что у меня нет с тобой конфликта интересов, и я не оспариваю и не собираюсь оспаривать твои прошлые и будущие решения, какими бы они ни были.

      Теперь о каком-то туманном для меня пункте в отношении маминых литературных прав. Я просто не понимаю, о чем идет речь. Это все равно, как будто бы я начал говорить с тобой на медицинские темы как с коллегой-профессионалом. О каких согласованиях ты ведешь речь? Что ты должен со мной согласовывать? Я знаю, что ты делал и будешь делать все так, как это было бы лучше для мамы и для ее памяти. Так и делай. Я не вижу, в чем может заключаться мое участие. Ты ведь профессионал, а я в этих вещах, о чем ты наверно, забыл, просто не разбираюсь. А если тебе просто формально понадобится моя подпись, то ты ее всегда получишь.

      Я обратил внимание, что ты с некоторой обидой заметил, что я прохладно отношусь к маминому творчеству. Но разве меня можно за это упрекать? Я разве могу регулировать то, что мне нравится или не нравится? Есть много общепризнанных великих авторов, к которым я отношусь намного более прохладно, чем к маме, но разве это умаляет их величие? Я ведь только один из читателей, а у мамы их миллионы. Так кому интересно мое мнение, которое я всегда держал при себе и в дальнейшем не собираюсь им делиться? А мама для меня прежде всего не писательница, а мама. Но я первый откушу голову тому, кто попытается принизить ее литературные заслуги. Я по характеру мафиозный человек. А значит, всегда отстаивал и буду отстаивать интересы своей семьи. То есть мамины и твои. А мое личное мнение останется при мне. Внутри семьи. Вы – такие, какие вы есть. Но и я – такой, какой есть. И это никак не изменишь.

      Забыл написать, что не понял, в чем разница наших с тобой принципов. В этой фразе прозвучал оттенок противопоставления тебя мне. Еще раз подчеркиваю, что никакого намерения ущемлять твои или мамины интересы у меня нет и не было. Меня вообще огорчает то, что я вынужден заниматься этим вот делом. По мне лучше бы мама была жива, и ты прожил бы еще сто лет.

      Вы с мамой все-таки плохо меня знаете. Необходимость решать денежные вопросы, касающиеся меня самого, всегда вызывала у меня отвращение. Впрочем, я всегда успешно отстаивал интересы других».

      «А чего же здесь непонятного? Если дело не в деньгах, то, значит, оно как-то связано с Катькой. Так? А мне, по сравнению с пятьюдесятью лет счастья жизни с Галей, мелкие деревенские катеринские козни – вообще тьфу. И совсем другое дело – доделать по мере сил и возможностей то, что не доделала Галя. Вот, если