Дмитрий Донской. Сергей Бородин

то оттягивая зад, то размахивая в стороны лапами.

      – Хорошо обучен! – похвалил Кирилл.

      Зверь, будто утомясь, подошел к хозяину и лег у ног. Тимоша уткнул в него ноги, перестал играть и обернулся к Кириллу:

      – А теперь, может, побывальщину послушать желаешь?

      – Давай, давай!

      – Я тебе новую.

      – Ну-ну!

      – Сам в Москве перенял.

      – Слухаю.

      Тимоша начал древний запев о князе Владимире, пир описал и спор гостей, похвальбу богатырскую. Все давно было знакомо Кириллу, и каждый раз простором чистых полей, далью неведомых дорог, задумчивым раздольем мечтаний овевала Кирилла старая песня.

      Но вдруг зазвучали гневом и жалобой свежие слова, ворвавшиеся в древнее описание пира:

      Распалился, обозлился тут Калин-царь,

      Разорить хочет, собака, стольный Киев-град,

      Чернедь-мужичков он всех повырубить,

      Терема-хоромы он на дым пустить,

      Князю-то Владимиру голову срубить,

      Русую Опраксию с собой уложить…

      Тимоша остановился и сказал Кириллу:

      – Русскую землю, вишь, к своей земле приложить задумал!

      – Пой еще, смекаю.

      Посылает Калин-царь гонца во Киев-град:

      – Ты поди-то во палату белокаменную,

      Пред собой ты дверь пятой распахивай,

      С головы шелома ты не сбрасывай,

      Становись ты супротив князя Владимира,

      Полагай молча ты грамоту на княжий стол.

      И Тимоша опять объяснил Кириллу:

      – Не велит даже гонцу перед русским князем кланяться. Высоко занесся, басурман поганый!

      – А послушай-ка, – перебил его Кирилл. – Ты в Москве о татарах ничего не слышал?

      – Кто же не слышал? Идут на Москву. Если б не сутолока, я, может, и купца-то не согнул бы.

      – А что там?

      – Идут татары. Тьма! Дмитрий Иванович народ сбирает, полки снаряжает. Я уж который день оттуда… Теперь небось вышли.

      – А в какую сторону?

      – Видать, рядом с нами к Оке идут. Я потому и обочную дорогу выбрал.

      – Ну, не только потому!

      – Да, может, и правда, не только.

      – А войско-то велико ли?

      – Да не шибко, видать, велико, а только оружия много. И, видать, оружие новое, немецкое али свейское, – у нас не бывало такого.

      – Чего ж с собой не захватил?

      Тимоша засмеялся:

      – Да я уж прилаживался: мне б, господин Дмитрий Иванович, медведя б собрать, он татар бить у меня приучен. А Дмитрий Иванович смеется: «Тех татаровей по лесам наши медведи голыми руками скоро грабастать станут!»

      – Ты чего ж, самого давно видал?

      – Да не так давно. На его дворе играл в четверг поутру. Княгиня его на крыльцо вышла: «Нам, говорит, Тимоша, не до игры сейчас. Время стало Богу молиться». А князь сам во дворе стоял, глядел, как из погребов оружие на воза грузили. Видно, в оружейной не уместилось али в тайне те склады держал до времени. Приветливой князь.

      – Тебе виднее.

      – А ты иначе разумеешь?

      Кирилл смолчал.

      Конь, похрапывая, перебирал траву.