Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

такой, серьезный. Может быть, сказать ему? Но мало ли людей похожих… – она раскрыла объятья:

      – Иди сюда, моя милая. Как и обещала, на свадьбе у тебя буду. Хоть посмотрю, как это у вас делают… – фрау Беатриса шепнула Розе:

      – И с дочками вашими повожусь, обязательно… – на крыльце зазвенели детские голоса:

      – Фрау Беатриса, милая… – девчонки, сироты, жившие на ферме, бросились к пожилой женщине. Роза оправила кружево на голове:

      – Пора и на площадь, Эмиль с Меиром ждут, под хупой. Там раввин и еще тысяча человек, даже на крышах сидят… – Розе, вдруг, стало немного страшно: «Как все сложится…». Она, уверенно, вскинула голову: «Мы с Эмилем любим друг друга. Мы три года этого ждали. Мы будем счастливы…»

      Драматург открыл дверцу виллиса:

      – Прошу вас, мадемуазель Портниха… – Маргарита устроилась рядом с Розой, придерживая шелковый шлейф платья:

      – Я тоже в нем обвенчаюсь… – Роза обняла ее:

      – А к тебе зубная фея скоро придет, моя милая… – во рту Маргариты красовалась новая дырка:

      – Дядя Эмиль меня под венец поведет, – сообщила девочка, – я выйду замуж за принца… – въехав на площадь, Федор едва ни выпустил руль:

      – Здесь больше, чем тысяча человек… – дети забрались на крыши. Над городским садом, над синим бархатом хупы, пронеслось «Мазл тов!».

      – Раввин Эйхорн неделю с ними слова разучивал… – смешливо подумал Меир, – а голос у него красивый, даже и не скажешь… – у невысокого капеллана оказался сильный баритон. Меир и капитан Хоффман подписали ктубу, как свидетели:

      – Гольдберга, оказывается, Эммануилом зовут… – вспомнил Меир, – с нами Бог. Правильно, так оно и было, и будет… – он покосился на Эммануила, сына Ицхака. Роза вышла из машины, Маргарита подхватила шлейф:

      – Он только на Розу смотрит, – понял Меир, – и она от него глаз не отводит. Так Ирена делала. Ирена, Ирена… – Рейзл, дочь Яакова, шла к свадебному балдахину. Темные локоны шевелил легкий ветерок, площадь, потрясенно, затихла. Над бархатом хупы щебетали птицы. Роза улыбалась, глядя на будущего мужа:

      – Евреям вход запрещен… – вспомнил Меир табличку на ограде сада, – а теперь здесь хупу возвели. Они с Гольдбергом в городе останутся, вырастят детей и внуков. Наш народ не убить, никогда… – голос раввина взмыл в яркое, полуденное небо:

      – Кто она, поднимающаяся из пустыни, несущая аромат мирра и фимиама… – на Меира повеяло запахом сладких пряностей. Монах сглотнул, как Роза взмахнула влажными ресницами. Всмотревшись в дорогу, ведущую на восток, к окраине городка, Меир не поверил своим глазам.

      – Стойте! – крикнул полковник Горовиц: «Стойте!».

      Ему снилась Эмма.

      Горячие, распухшие от поцелуев, искусанные губы, приоткрылись, она помотала растрепанной, белокурой головой:

      – Еще, милый, еще… – длинные ноги лежали у него на плечах, он целовал тонкую, горячую щиколотку:

      – Я люблю