Борджиа. Мишель Зевако

в том, что я больше не увижу тебя и мне не придется краснеть перед тобой…

      – Краснеть?.. Вам?.. Моей матери?

      – Беатриче, я грешная женщина! Слушай… Однажды твоего отца не было в Монтефорте, и вот пришел один мужчина…Пусть простит мне Небо ужасную мысль, посетившую мой мозг в этот момент!.. Как бы там ни было, но твоего отца не было в Монтефорте восемь дней… И вот как-то вечером я почувствовала, как меня охватывает странное безумство… Мужчина увлек меня с собой… Я поддалась…

      Дикие рыдания разрывали горло Примаверы, но она не сказала ни слова.

      – Этот человек… Я его видела в Риме, в его дворце… Если я делаю это признание, Беатриче, признание, буквально давящее меня, то только потому, что эта связь имела за собой последствия, тебе известные. Я стала матерью… у меня родилась девочка…

      Проговорив эти слова, графиня пылко посмотрела на Примаверу, но та не показывала лица, уткнув его в колени матери.

      – Я была неверной супругой, – продолжала графиня. – А потом стала преступной матерью… Я оставила этого ребенка по совету того мужчины! Я положила его на порог маленькой церквушки у входа в Гетто: церкви Ангелов… После этого, терзаемая угрызениями совести, я тщетно искала ее… Вот в чем состояло мое настоящее преступление, Беатриче… Ты меня слышишь, дочка?

      Примавера кивнула головой.

      – Это преступление я искупила сегодня… Не смертью, как ты могла бы подумать… А раскаянием, которое давит на мое сердце… Этот ребенок, Беатриче… твоя сестра… она жива… Я это чувствую… То, что не смогла сделать я… Беатриче… просит тебя сделать твоя умирающая мать… Ищи ее! Найди… Сделай так, чтобы твоя сестра не была несчастной в этом мире.

      – Я сделаю это, мама! – прошептала Беатриче. – Я найду ее… и буду любить ее, мама!

      Примавера встала, склонилась к материнскому лбу и прижалась к нему в долгом и нежном поцелуе.

      – Не думайте больше о прошлом! – попросила она.

      Умирающая покачала головой.

      – Надо… сказать тебе… имя!

      – Имя?

      – Да… Ты должна знать имя отца ребенка, твоей сестры!.. Этот человек залил кровью всю Италию… Это он приказал своему сыну отравить меня… Его зовут Борджиа! Это – папа!

      Крик ужаса вырвался у девушки. Она взяла руку своей матери и резко встряхнула.

      – О! Повторите… Возможно ли такое?

      Однако графиня Альма уже навсегда стала неподвижной и немой. Сильный толчок прервал ее жизнь. Примавера упала на колени: оцепеневшая, отчаявшаяся, вся во власти боли и страха…

      XII. Рафаэль Санцио

      Теперь мы поведем читателей в большой и красивый дом, расположенный на склоне одного из римских холмов – Пинчо. На втором этаже находилась обширная комната, куда через огромный оконный проем, выходивший на балкон, потоком вливался свет. Это было ателье Рафаэля Санцио.

      С помощью молодого человека примерно того же возраста художник принялся снимать полотна, которые украшали стены ателье. По мере того как картины покидали свои места, молодые люди цепляли их на веревку и спускали с балкона