Межвековье. Глеб Ларин

видел ее, он надолго выходил из себя, становился замкнутым и подозрительным.

      Его подозрения особенно усилились, когда он однажды завел случайный разговор за застольем с начальником контрразведки Абакумовым. Берия спросил его полушутя:

      – Вот ты, Виктор Семенович, контрразведчик, должен все примечать и запоминать, а сколько в кабинете Иосифа Виссарионовича стульев, пепельниц и окон? – и, как бы довольный своим вопросом расхохотался.

      Но Абакумов и глазом не моргнул и тотчас ответил. И тогда, как бы восхищенный Берия спросил:

      – А ящиков, сколько ящиков у него в столе и сколько из них закрывается на замок?

      – Четыре, – уверенно ответил Абакумов. – А замок на одном, три года назад поставили.

      – Ну, ты молодец, Виктор Семенович! – сказал Берия, теперь уже действительно удивившись наблюдательности Абакумова и, и поспешил задать самый важный для него вопрос.

      – А что в том ящике хранится, небось, деньги?

      – Нет, – уверенно ответил Абакумов. – Деньги Иосиф Виссарионович всегда в сейф кладет, сам пару раз видел. А в ящике, что с замком, папка, странная какая – то, малинового цвета.

      – Ну, прямо малинового? – сказал Берия.

      – Лаврентий Пав – ло – вич! – потянул Абакумов, – Обижаете. У меня же – память! (тут он показал рукой на свою голову) Я и сейчас помню, что было, когда эту папку в последний раз видел. Я зашел, Иосиф Виссарионович сидел за столом. Он взял со стола эту папку, положил в ящик, закрыл на замок и спросил: «А что вы там, с Берия, решили вопрос по 3 – ему Белорусскому фронту?», хотя я пришел с докладом по другому вопросу.

      Берия на минуту окаменел.

      – Так ты говоришь, – спросил, наконец, он. – Папку закрыл и про меня спросил?

      – Почему про вас? Про нас, – поправил его Абакумов.

      Но Берия его уже его не слышал. Все сходилось. И ящик. И папка. И вопрос, когда эту папку прячут в стол. Это была его папка. Папка для Лаврентия Берия. У него были тысячи, миллионы папок на других, но та малиновая папка была для него. И когда эта папка станет не нужна для Сталина, станет не нужен и сам Берия. И чтобы эта папка потеряла силу, нужно было, чтобы не стало или Берия, или….

      Но есть бог на свете, не стало Сталина. И вот он едет в машине, посматривая на часы, словно кто – то может опередить его. Едет в Кремль за малиновой папкой.

      3.

      В Кремле его ожидали, дежурный офицер и старик-плотник Николаев.

      – В кабинет, к Сталину! – сказал Берия и быстро, прошел, прислушиваясь к шагам, позади него.

      Когда они прошли в приемную, Берия сказал другому офицеру, дежурившему там:

      – Сталин, умер! Я уполномочен опечатать кабинет! Откройте!

      Офицер дрожащими руками от волнения и нахлынувшими на него чувствами открыл дверь. Берия вошел в кабинет и, как бы просто осматривая его, прошелся по его периметру. Он заглянул зачем – то за занавески, сейф и наконец, подошел