Собрание сочинений. Том 3. Non-fiction. Илья Кормильцев

тайн, для человека грамотного они не такие уж загадочные. Просто публика считывала не те эмоции, которые в них содержались. И вообще вся эта суета по поводу включения группы в круг звезд эстрады очень мешала работать. Для меня никогда не имели значения поклонницы, которые звонят по телефону и писклявыми голосами произносят: «Нам нравится ваша группа!» Это может польстить в 22–24 года. В тридцать лет это просто раздражает, а уж в сорок становится невыносимым. Я всегда был счастлив оттого, что меня никто не знает в лицо. Потому что, как это тяжело и плохо, я убеждался каждый раз, пытаясь прогуляться с Вячеславом Бутусовым по улицам Санкт-Петербурга. Все время приходится стряхивать с себя всяких ненужных людей, как собачек, которые цепляются к штанам.

      ВП: Скажите, Илья, последний альбом «Наутилуса», «Яблокитай», записанный с помощью английских музыкантов, – это попытка преодолеть местечковость русского рока и вывести его на международный уровень?

      ИК: Думаю, что все уже поняли, что «русский рок» – понятие очень узкое и обреченное на законченность. Это не значит, что никто теперь не будет ничего делать в этом жанре и что народ не будет это слушать и покупать. По большому счету время духовного откровения закончилось. Наш рок уперся рогами в стенку и больше ничего нового не сделает.

      ВП: И когда же вы это поняли?

      ИК: Первые легкие запахи разложения появились в начале 1990-х. Но тогда трудно было разобраться: то ли это внутри самого жанра, то ли общая обстановка в стране. Сейчас стало понятно, что таких песен а-ля Шевчук можно спеть еще 150, они все равно ничего не добавят. Сейчас мы живем с Западом в едином информационно-культурном пространстве, поэтому то, что имеет значение в Лондоне, имеет значение здесь. Если сравнить альбом «Яблокитай» (я не имею в виду артистический уровень) с последними творениями Дэвида Боуи и «Ю-Ту» (которые записывались почти одновременно), будет видна общая тенденция – попытка при помощи ритмов, взятых из других жанров, оживить рок-песню. Это уже общемировая тенденция.

      ВП: Признайтесь, заимствовали ли вы что-либо из западного песенного материала, работая над песнями для «Наутилуса»?

      ИК: Абсолютно сознательно и даже в настоящее время использую этот литературный прием, поскольку считаю, что он совершенно законный. Постмодерн в этом веке сделал его даже банальным. Это же не дословный перевод, а использование каких-то фрагментов, диалог с культурой, которую ты слушаешь.

      Если говорить о новом альбоме, то в нем очень много позаимствовано у Леонарда Коэна, типа цитаты «Сестры печали». В альбоме «Разлука» есть такие смешные источники (в песне «Ален Делон говорит по-французски»), как название дискотечной песни уже подзабытой группешки «Бананарама», она называлась «Robert De Niro speaks Italian».

      ВП: Русскому року от силы тридцать лет от роду. Почему так быстро закончился его век?

      ИК: У нас же мало кто хочет делать что-то новое. Во-первых, в силу возраста, который делает человека до какой-то степени консервативным. Во-вторых, наше поколение родилось в этой стране между