Собрание сочинений. Том 1. Поэзия. Илья Кормильцев

духа нет пределов,

      У жажды духа – есть:

      У духа мало брюхо,

      Хотя велика спесь.

      И мир кончается не всхлипом, а ничем.

      ПЕСНЯ МУЖЧИН С МОРЩИНАМИ

      НА МОЗГУ ВМЕСТО ИЗВИЛИН

      Медленно переваривает себя

      тело – плотоядная змея.

      Медленно переваривается сам в себе

      дух, принесенный в жертву змее.

      Все чаще изменяют силы,

      как бы это тебя ни бесило.

      И мир кончается не всхлипом, а ничем.

      Медленно подступает страх,

      все реже шевелится в штанах.

      Медленно наступает сон,

      и никогда не кончится он.

      Все ближе подступает грохот,

      перерастающий в хохот.

      И мир кончается не всхлипом, а ничем.

      Нас будят пулями, не в силах приподнять

      словами,

      и мы проснемся с алой раною в груди:

      мы были ложью, вставшей на пути

      у горькой Истины, с него не чаявшей сойти

      и певшей нашим Женщинам о том,

      что вожделенья не добавят нам бессмертья.

      И мир кончается не всхлипом, а ничем.

      3. Гуру поучающий

      И третий сон на третий день был сотворен

      и третий стон, сильнее прежних, вырвал он.

      На золотом холме,

      глядевшем на поля,

      стоял барак, и окна в нем без стекол.

      Застыл, выслеживая мышь, чеканный сокол

      на меди листовой оплавленных небес.

      Неподалеку, около дверей,

      ждал молчаливо бронетранспортер,

      Был час заката.

      Рваный небосклон был тучами залатан.

      В бараке, на столах, в свободных позах

      сидели юные мужчины в черной коже

      и женщины, а старую бумагу

      катал сквозняк своей простудной лапой.

      И все спокойно слушали гуру.

      «Взгляните на грецкий орех.

      Приняв форму головного мозга,

      он не стал разумнее, и память его не кричит,

      пережевываемая зубами.

      Обратите взор на себя,

      приближающихся ко всемогуществу:

      принимая форму высшего, вы далеки от Атмана,

      как и прежде.

      Но вне вашей воли составляете часть того,

      с чем не имеете ничего общего.

      Сохраните это равновесие,

      не ища новых выходов к старой пропасти.

      Слишком много жертв пало

      сражаясь в лабиринте,

      защищая подступы

      к одному и тому же выходу».

      «И сны разрешаются – в то…»

      И сны разрешаются – в то,

      что было ими создано.

      И одинокий выстрел падает

      замерзшим воробьем на лету.

      Это было плохим портвейном,

      или северным ветром,

      или углом подушки, уткнувшимся

      в подбородок.

      И побоями, и ласками.

      Перфокартой неизбежной программы,

      осознанной машиной.

      В крике освобождения,

      спугнувшем тараканов

      крике освобождения…

      «Огни