Собрание сочинений. Том 1. Поэзия. Илья Кормильцев

как клочья этой бороды.

      Садилось Все в такси, входило в Небо,

      Не попадая в скважину ключом…

      (Безглазо было все и слепо –

      Здесь пьянство было ни при чем).

      Желтели листья, будто ныла печень

      У кружевных деревьев, пахнул снег,

      И я не поздоровался со встречным,

      Остановив вневременной, кричащий бег.

      Царапая песок тяжелой тростью,

      Сидело Все, укутанное в мех,

      Ругало ревматические кости

      И испускало стариковский вздох.

      Огромный Нос вдыхал осенний воздух,

      Через ноздрю в себя вбирая облака…

      И горло тишине прорезал возглас:

      «Неужто это Все?» – И Все сказало: «Да…»

      Астрологическая трагедия

      Снег полыхал уже не первый месяц,

      И пламя перекинулось на лед;

      Снег руки обжигал, за воротник он падал,

      Сжигая кожу на спине; во всех прихожих

      Сбивали снег, как пламя, с черных шуб,

      И толпы раздувались, словно кобры,

      Пытаясь отряхнуть напалм с себя,

      И пьяные лежали –

      Обугленные трупы.

      И тут же, в тишине, как в кисее,

      Сон с желтой пеною у рта неясно проступает

      Сквозь легкий занавес мороза.

      Огнетушитель сорван был,

      И сразу вьюги смерч поплыл,

      Как сказочный огнедушитель.

      Ты шел, но кто-то на руках,

      Тяжелый от предсмертных стонов,

      Лежал, и ты его тащил,

      Порою из последних сил,

      Порою вновь воспрянув духом,

      Ронял его в огонь и поднимал

      Опять, невидимого, с ребрами худыми –

      Из пламени – на волю, спотыкаясь,

      И близоруко шарил по сугробам,

      Когда, невидимого, вновь его терял.

      И это было первое явление планеты…

      А самки продолжали хохотать.

      Над омутом летала стрекоза,

      Твою любовь изображая этой

      Пародией невинной;

      Злобный месяц бодал нагое небо в теплый пах.

      Стеклянный омут, в котором даже ведьмы тонут,

      Ткал как паук вериги из лунных бликов.

      Тень по траве скользила,

      Едва одетая – ее ты удержать

      Способен был, но не способен ощутить,

      И, недовольный непознаньем тени,

      Ее ты все плотнее прижимал,

      Но не подвластна тень была

      Проникновенью.

      Второй явилась раз тебе планета…

      А ивы продолжали хохотать.

      И вот, освободившись от привычек,

      В латунной шкуре, под мохнатые глаза

      Слезливых звезд представ и руку

      Вдаль протянув за недоступным и принадлежащим,

      Ты в первый раз почувствовал трепещущую плоть

      И тут же ощутил разлитье пустоты в руке,

      Как бы разлитье желчи.

      И пролетали метеоры

      Снежков расплавленных,

      Которыми играли огромные титаны

      С оранжевыми мускулами; а ты

      В безумье шарил в темноте руками,

      Пытаясь отыскать весомый камень

      И