Собрание сочинений. Том 1. Поэзия. Илья Кормильцев

Дурных Деяний.

      Возвысится, чтоб смерти избежать,

      Но смерть страшнее высшим, чем простейшим –

      И в страхе тянутся они все выше снова,

      и вместе с ними тянется

      Чеснок Дурных Деяний.

      Очищенный и злой, накрошенный, натертый:

      тобою привлечен, уже летит Четвертый,

      Страшнее первых трех, и он крещен огнем.

      Он носит имя Трезвого,

      и из следов копыт его

      растет Чеснок Дурных Деяний.

      «По переулку, по переулку…»

      По переулку, по переулку

      Гуляет ветер, бессонный ветер.

      Стучит он в ставни, колотит в двери.

      «Эй, прихожане, стелите коврик,

      Молитесь страстно, молитесь долго,

      Целуйте землю!»

      По переулку, по переулку

      Несется пламя, сквозное пламя,

      Всех очищая своим дыханьем.

      И через пламя проходят души

      Всех оскорбленных:

      Дев престарелых, их черных кошек,

      Жен изможденных, отдавших лица

      Огню плиты и пене мыльной,

      И стариков, кричащих тщетно

      В припадке пьяном пустым карманам.

      И тех, в ком старость таится скрытно

      И проступает сквозь их поступки.

      И ищут, ищут в путине листьев

      Несчастных души: себя и время.

      По переулку, по переулку

      Идут, танцуют, поют и пляшут,

      Не замечая скорбей пропащих –

      Лиц безупречных горды анфасы,

      Сердца стальные, глаза – хрустальны.

      Воспоминанья! Воспоминанья!

      В толпе прекрасных себя находят,

      Себя находят и мчится эхо –

      – о, громовое! –

      Я был тобою! мог быть тобою!

      Но отстраняет суть воплощенье –

      В морщинах дробится отраженье.

      Они снимают ладони падших

      С плечей прекрасных и вдаль уходят.

      Совсем уходят… навек уходят…

      По переулку, по переулку

      Гуляет ветер, бессонный ветер,

      Колотит в ставни, молотит в двери.

      Молитесь ветру,

      Нерожденные дети!

      Ангелы в форточке

      i.

      Пришли времена

      Вторгаются ангелы с чашами, полными горечи,

      в окно моей спальни и будят меня

      влажным хлопаньем крыльев: пришли времена,

      держась за руки, от похмелья прозрачные – Боже! –

      пришли времена, те времена, что прошли…

      И пальцы возложены на окончания молний –

      застежки старой кожи разошлись –

      устав кусать грудь белой клеопатры,

      сатиновой, набитой пухом и пером,

      я приползу линять под умершим окном.

      ii.

      Под Окном Дома

      Здесь, под Окном Дома, куда я вечно возвращаюсь,

      ослабляя крепления дыбы, на которой подвесил

      я память,

      протерев формалином блестящие крючья…

      Под этим Окном, прорубленным в коже того,

      кто из тайн пирамиды слагает,

      очень