Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том 1. Бафомет вернулся в Москву. Владимир Лизичев

на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.

      14. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.

      раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор,

      16. и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца;

      17. ибо пришёл великий день гнева Его, и кто может устоять?

(Библия, Новый Завет, Евангелие от Иоанна)

      Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре.

      Я, Иоанн… был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. …и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу…

      Апокалипсис – дословный перевод Поднятие занавеса (снятие покрова).

      Глава 6. Необычный побег и визит в Бакката

      Дорога привела меня в степь,

      На закате повеяло прохладой, вольно дышится,

      только одинокому путнику, не до этого

      Во сне веки Александра Алексеевича дёрнулись, он глухо застонал, пытаясь пошевелить принайтованными руками и ногами и замер. Во всполохах грозовых разрядов увидел – рядом с его койкой стояли двое необычных ночных посетителей.

      Подросток с неприятным неживым лицом, животиком упираясь в стальной уголок солдатской кровати.

      Несколько поодаль господин в длинном чёрном плаще, надетом поверх коричневого костюма с искоркой. На властном лице последнего пробежала тень толи удивления, толи недоумения, на смену которым в доли секунды пришло удовлетворение, блеснули в тусклом свете ночного освещения больничной палаты глубокие глаза. Он повёл рукой в направлении головы лежащего Немо и едва слышно хмыкнул.

      За окном свирепствовал шквал, блистали, словно лезвия катаны молнии, дождь хлестал и барабанил по оцинкованному подоконнику.

      Что-то произошло – притихло. Ремни на руках и ногах Серова опали сами собой, глухо звякнули металлические пряжки. Он наполовину проснулся и приподнялся на койке, сощуренными глазами с тревогой озираясь и находясь, всё ещё под впечатлением, увиденного во сне и не менее удивительного вблизи него – в палате. Разглядывал с удивлением того, что в плаще.

      От внезапного страха деревянным голосом – «Кто Вы артисты? Что ещё?». И уже успокоившись и освоившись но, все ещё не веря своим глазам, поспешно перекрестился – «Вы глюк?».

      Круглолицый с волосами благородного цвета детской неожиданности чихнул и самодовольным голосом мультяшного Матроскина молвил – «Сами Вы глюк Немо, однако. Мы здесь за Вами. Одевайтесь».

      Теперь уже по настоящему уверовав в побочное действие химиотерапии, и списав все на продолжение сна, Александр Алексеевич опять лёг и отвернулся, натянув на голову мокрое от пота тёмно-синее в полоску по краям одеяло.

      Внезапно и бесцеремонно, его подбросила неведомая