Империя и одиссея. Бриннеры в Дальневосточной России и за ее пределами. Рок Бриннер

массовые демонстрации и стачки, распалившие всю нацию, были нацелены на окончание войны. Как только война закончилась, рабочие вернулись на работу, а Ленин – обратно в свою европейскую эмиграцию, еще на двенадцать лет. Но теперь он уже был тесно связан со Львом Троцким, а в Финляндии познакомился с молодым Иосифом Сталиным. «Триумвират советской империи» свела вместе война с Японией.

      «Неудавшаяся» революция 1905 года, как и победоносная большевистская 1917-го, началась с антивоенного движения, подстегнутого голодом, и неожиданно завершилась новой формой государственного правления.

      В своем авторитетном труде «Взлет и падение великих держав» историк Пол Кеннеди замечал, что «если государство стратегически растрачивает себя – скажем, покорением обширных территорий или ведением дорогостоящих войн, – оно рискует тем, что потенциальная выгода от внешнего расширения может перевеситься его громадной стоимостью»[56]. Так в итоге рушились все империи – если другие империи не успевали поглотить их прежде.

      Между Петербургом и конечной станцией Транссиба Владивостоком – четверть земной окружности. Закладывая камень в основание местного вокзала, цесаревич Николай также сажал зерно революции, которая уничтожит его четверть века спустя. 1891 год также знаменовал собой начало ужаснейшей засухи и последовавшего за ней голода, унесшего множество жизней, хотя Россия продолжала занимать средства для строительства железной дороги – не для подданных царя, которые ее оплачивали, и даже не для промышленности, которой можно развивать эти регионы: Транссиб по-прежнему предназначался для доставки вооружений, нацеленных на Азию. Кроме того, то был идеальный пример «стратегической растраты государства», по выражению Кеннеди. С неразвитой техникой 1890-х годов (грузовики появятся лишь через 15 лет), упорное желание перекинуть через всю Россию «железный мост» оказалось дорогостоящей наглостью: амбиции России превосходили ее возможности, министерская спесь санкционировалась имперской. О да, такую дорогу построить было возможно – и хотя бы это правительство доказало. Но войдет ли она полностью в строй, когда потребуется как критический важный компонент геополитической стратегии России? Или же ее стоимостью окажется подорвана уверенность нации в своем правителе и самом институте монархии?

      Ибо строительство железной дороги ставило гораздо более масштабный вопрос: кто имеет право решать, велика такая цена или нет, – народ России, наполнявший национальную казну, или царь и его министры, ее опустошавшие? Или, быть может, историки: оглядываясь на прошлое, пользуясь всеми преимуществами ретроспективного взгляда, лишь они могут отследить все последствия, проистекшие из любого решения, а затем до бесконечности спорить друг с другом, отстаивая полезность каждого?

      Война с Японией была ненамеренным следствием пассивно-агрессивной имперской политики, начавшейся с покупки царем лесной концессии Бринера. Николай был личностью душевной, теплой и искренней, но его воспитывали

56

Кеннеди, стр. xvi.